Ли Стаффорд - Сердце на двоих

- Мне кажется, в них есть что-то пугающее и давящее, - откровенно призналась она. - Один известный писатель, не помню в точности, кто именно, сказал, что горы созданы для того, чтобы смотреть на них снизу вверх, а не наоборот, и я полностью согласна с его словами.

- Тогда зачем вы сегодня пошли вместе с нами? - без обиняков спросил он.

- Я хотела поговорить с вами, а единственной возможностью был этот горный поход.

Он усмехнулся:

- Очень похвально! Я восхищен вашей самоотверженностью, только вынужден сообщить вам, что вы зря теряете свое время.

- Но почему. Гиль? - воскликнула она. - Что мешает вам узнать последнюю волю вашего отца? Поговорить с Брюсом!? Ничего, кроме упрямства. Ведь не можете вы просто не обратить внимания на доставшееся вам наследство - А почему бы и нет? - темные глаза Гиля смотрели на нее с вызовом. - Мой отец весьма успешно не обращал на меня внимания более двадцати пяти лет. - Он замолчал, прикидывая, стоит ли ему и дальше распространяться на эту тему, и все же продолжил:

- Вообще-то все это вас совершенно не касается, но раз уж вы влезли в это дело, я расскажу вам. Мой так называемый отец встретил мою мать в этих краях, когда был студентом. Он приехал сюда, чтобы полазать по горам. Поскольку она была благовоспитанной, тихой испанской девушкой из хорошей семьи, единственным способом обладать ею был брак, вот он и взял ее в жены. - Он взял ее молодость, сделал ей ребенка, а затем, когда она перестала быть ему нужной, выбросил ее вон из своей жизни.

В голосе его читалась неподдельная боль, и Корделия уже не сомневалась в силе его горечи.

- А были они.., разведены? - спросила она мягко, одновременно пугаясь своего вопроса, способного спровоцировать взрыв. Однако тон его ответа был неожиданно спокойным - Нет. Она ни в чем не была виновата, а развод без уважительной причины был в те годы непростым делом. Напомню вам, что она была ревностной католичкой. Но он разбил ее сердце. А она не отличалась стойкостью и умерла, когда я был еще ребенком.

Искренне расстроганная Корделия сказала. - Мне правда очень жаль. Это печальная история, и я понимаю ваши чувства. Но ведь все, что вы рассказали не вина теперешней леди Морнингтон и ее детей.

- Полностью с вами согласен. Они здесь совершенно ни при чем, так что я буду только рад, что наследство достанется им.

- Но ведь младший сын, Ранульф, не может вступить в права наследства. Это можете сделать только вы, - настаивала Корделия. - И поймите, Гиль, помимо всего прочего, вы ведь станете по-настоящему богатым человеком.

Он сдержанно засмеялся.

- Неужели можно подумать, что это меня интересует? Стал бы я жить так, как живу, если бы гнался за богатством? Чем вот вы, Корделия, зарабатываете себе на жизнь?

Она помедлила с ответом, не понимая, к чему он клонит.

- У меня магазин художественных принадлежностей. Он достался мне от отца, который тоже умер совсем недавно. Я очень любила его, и мне его сильно не хватает.

Он пожал плечами, как бы утверждая, что в его и ее реакции на смерть родителей не может быть ничего общего.

- Я сочувствую вашему несчастью, но согласитесь, вам повезло, что в молодости вы пользовались поддержкой любящего вас отца - сказал он. - Что до этого вашего магазина, то, мне кажется, эта работа вряд ли полностью удовлетворяет ваши жизненные притязания.

Каким образом он пришел к такому выводу, так мало о ней зная? Мысль эта смутила и огорчила Корделию, по пристальный взгляд Гиля так глубоко проникал в ее душу, что ей показалось бессмысленным что-либо скрывать.

, - Не полностью, - призналась она, - хотя мне доставляет удовольствие общаться с людьми.

- Но ваше сердце тянется к чему-то иному К чему же?

Он сделала глубокий, почти болезненный вздох. Об этом ей трудно было говорить. Эта тема доставит ей боль, и она чувствовала это. Но он полностью открылся ей, и она не могла отказать ему в откровенности.

- Я.., я всегда мечтала о живописи.., но по различным причинам все время откладывала это на потом.., и теперь я, видимо, уже не способна.

Он улыбнулся и убедительно, с нажимам произнес:

- Вам не следует ставить на этом крест. - Глаза его тем временем украдкой изучали хрупкую прелесть ее лица, ее изящную, элегантную фигуру. - Вчера вечером я почувствовал, что в вас есть что-то необычное, - продолжал он. Весь ваш облик с этими распущенными ярко золотистыми волосами напоминал произведение искусства. А таких небесно голубых глаз, как у вас, мне никогда еще не приходилось видеть.