Дамский LADY - Письма Деду Морозу

Дорогой дедушка, Мороз Иванович!

Пишет тебе Ванька Жуков из деревни Поскребышево.

Дорогой Дедушка, помоги мне, пожалуйста, горе у меня великое.

Служу я у красильщика Лоскутина, а он такая сволочь! Сам ест, а мне одни объедки оставляет, то рыбу красную, то курицу – гриль, а работу требует. А сыны евошние надо мной издеваются, то ботинки клеем намажут, то пятки зеленкой. А недавно карманы в пенжике нитками зашили, а в них часы и деньги лежали. Я на работу опоздал, и хозяин мне выволочку устроил: заставил работать внеурочно. Вот и пришлось мне вместо положенных восьми часов работать двенадцать, а меня Даша, дочь красильщика, ждала на свидании. И не дождалась! Потому мы и рассорились. И теперь она со мной не разговаривает, в другую сторону поглядывает, на сынка мануфактурщика Ткачева. А он такой дурачок! То цветы подарит, то с конфетами приходит. А она и рада. Дура!

А еще ношу я одни обноски: костюмы от Диора, да езжу на старенькой Тойоте. А как бы мне хотелось Дашу на крутой тачке прокатить! Да с ветерком! Но не хватает у меня средств, чтобы Болид купить. Хозяин за работу платит мало, две тысячи евро в месяц. А знаешь, какие у нас цены высокие! Ни на какой Болид не хватит. А их все Шумахер скупил, гад скоростной!

И подарков хозяин мне никаких не дарит, только всякое фуфло в виде золотых цепей с брюликами, а потом поносить просит и не возвращает. А мне так обидно становится, что я начинаю все крушить-ломать, пока он полицию не вызовет. Меня в обезьяннике на сутки прячут, а потом сам же красильщик меня и выкупает. Говорит, что я у него на вес золота. Врет, зараза!

Намедни построил я горку для местной детворы, так сынки хозяйские горку захватили и у ребятишек деньги требовали за прокат. А я ничего сделать не смог: он меня в чулане заперли и руки-ноги связали, чтобы я не рыпался, деньги собранные не отобрал и в кабаке не пропил. Но это они все от зависти выдумали.

Дорогой Дедушка, забери меня отседова. Я тебе буду век служить, хоть гномом, хоть гоблином, хоть оленем. Могу еще подарки паковать, чтобы никто открыть не смог. Только забери!

С надеждой, Ванька Жуков.

Здравствуй, дедушка Мороз!

Меня зовут Алена, и пишу я тебе по очень важному и деликатному делу. Я девушка скромная и никак не могу решиться попросить об этом. Во мне борются две сущности, которые есть в любом живом человеке. Это ангел и чертик. Вот и сейчас они сидят у меня на плечах и наперебой командуют, что же писать.

- Пиши, что тебе нужен прекрасный принц. Благородный исмелый, образованный и сильный... - вздохнул ангел на моем правом плече.

- Какой принц???? Не слушай его! – возмутился чертик на левом плече. – Тебе нужен страстный и дикий, необузданный и своевольный, такой чтоб внутри все горело!

- Да что ты понимаешь!!

И вот опять эти две стороны одной меня ввязались в перепалку. Что с ними делать ума не приложу. Дедушка, помоги, пожалуйста. Помири их. Сделай так, чтобы они договорились.

- Да ты мужика попроси! А мы уж как-нибудь помиримся! – крикнул чертик, опуская нимб ангела – Такого, чтоб посексапильнее.

- Да-да, попроси принца. Доброго и нежного. – Встрял ангел, убирая руки от рожков чертика.

- Хорошо, хорошо. – Это уже я бурчу.

Дедушка Мороз, подари мне на новый год сексапильного принца. Доброго и страстного, нежного и своевольного, образованного и дикого, благородного и необузданного. Прошу тебя.

Если коротко, Дедушка, подари мне любовь. И больше ничего мне не надо.

- Да ладно. А кто о Мустанге 74-го года мечтал? А о домике на берегу моря? А о маленьком ресторанчике на набережной? – вновь чертик влез, выдавая меня с головой.

- Не слушайте этого рогатого. Он все передергивает. Посему, надобно принца, а уж потом и Мустанг, и домик, и ресторанчик. – Ответил ангел. Что тут еще добавить? Дедушка, все, что хочешь, проси, сделаю. Буду вести себя примерно, учиться и работать, только подари...

- Тачку!

- Принца!

Любовь...

Девушка из далекого Харькова.

Здравствуй, Дед Мороз!

Взываю к твоей мужской солидарности в этот священный для каждого мужчины праздник.

Вот еще один год остался позади. Минули очередные двенадцать месяцев, а я по прежнему на плаву в своем хрупком холостяцком каноэ среди бушующего океана незамужних хищниц. И стоит только не поднять парус или отпустить весло, как они тут же почуют твою слабость, как акулы чуют кровь за многие лье. И вот тогда-то мне уже точно не увернуться от марша Мендельсона и обеда с будущей тещей, даже если я кандидат в мастера спорта по прыжкам. По прыжкам в кусты.