Кришан Чандар - Дорога ведет назад

— О! Это будет чудесно! Я тоже в Лакнау два года занималась этим. О! Что за деньки были! Я тоже буду петь.

— Так ты со мной едешь? — уточнил Хаджи.

— А разве ты не едешь? — обратилась она к Мир Чандани.

— Я собирался вечерком навестить тетку жены старшего брата.

— Эту несчастную англо-индианку с Дарлинг Роуд?! Нет, ты не поедешь туда. Если ты сделаешь это, я напишу рапорт начальнику. Целую неделю я не выезжала из тюрьмы. Ты что же хочешь, чтобы я зачахла здесь?!

— Ну, хорошо, мадам! Сегодня едем слушать музыку. Поедем туда, куда вы пожелаете, — сказал Мир Чандани склонив перед ней голову.

Лицо Хаджи вытянулось. Они договорились с Мир Чандани, что тот поедет к своей англо-индианке на Дарлинг Роуд. Но эта негодяйка расстроила все его планы. Теперь, куда бы они ни поехали, она будет сидеть на коленях Мир Чандани. А что за удовольствие ему от этого? Никакого! Он с таким трудом договорился с Кали Чараном, чтобы тот отпустил их сегодня вдвоем. Ему пришлось заплатить за это пятьсот рупий.

— А как же я? — спросил бедняга.

— Не беспокойтесь, дядя! Мы для вас тоже захватим кое-кого!

— Кого?

— Лачи!

— Лачи?! Она женщина?

— Не женщина, а динамит! — ответил Мир Чан-дани.

— Я думал, что вас будет только трое, — сказал, кашлянув, Кали Чаран. — Теперь вас будет больше, мне придется послать с вами еще одного надзирателя. Это будет стоит еще двести рупий.

— Друг мой, ты требуешь столько денег, сколько проститутка не берет за вечер, — Мир Чандани протянул ему двести рупий.

Кали Чаран спрятал деньги в карман, позвонил и приказал посыльному позвать Джинан Бай.

Было решено, что уход Диляры из тюрьмы будет оформлен официально, якобы для пробных съемок по просьбе мнимого продюсера. Она покинет тюрьму в девять часов. В десять, после смены караула, машина будет ждать за воротами Мир Чандани, Хаджи и Лачи. Их будут сопровождать три надзирателя, а Диляру два. Все должны вернуться до смены караула в пять часов утра, чтобы никто ничего не узнал.

Диляра уговорила Лачи. Та согласилась, потому что до сих пор ей не приходилось бывать в домах танцовщиц.

Диляра, дав ей кучу советов и наставлений, в девять часов покинула тюрьму. За воротами ее ждала зеленая машина. Она приказала отогнать ее от ворот и принялась ждать остальных.

Около десяти подъехал черный «Кадиллак» Хаджи, в котором сидел он сам, Мир Чандани, Лачи и три надзирателя. Диляра выпорхнула из своей машины. В «Кадиллаке» сидело уже шесть человек, свободных мест не было, поэтому она преспокойно уселась на колени к Чандани. С нею были два надзирателя. Одного посадили на переднее сиденье, а для того, чтобы освободить место для другого, Диляра предложила Лачи сесть на колени к Хаджи.

— Я не сяду ни к кому на колени! — гневно воскликнула Лачи.

— О, боже! Да ведь всего на несколько минут! — уговаривала ее Диляра. — Ты же видишь, что нет места.

— Пусть на колени к бородатому Хаджи садится ваш надзиратель, — решительно ответила Лачи.

Ее так и не удалось уговорить. Бедный надзиратель с большим трудом втиснулся в машину, и все отправились на Далдар Роуд.

Далдар Роуд представляет собой своеобразный рынок. По одну его сторону тянутся дома проституток, по другую — груды дров и лавки, собранные из кусков старого железа. Здесь можно найти различных женщин и любое дерево. В кучах лежат доски из бамбука, акации, тикового дерева, изъеденный белыми муравьями шишим [47] Шишим — дерево с прочной древесиной, используется в корабельном деле и для изготовления мебели. .

У порогов своих домов, поджидая клиентов, сидели женщины с лицами, обезображенными венерическими болезнями. Из канав шел зловонный запах мочи и винной рвоты, на поверхности плавали увядшие цветы жасмина. Слышались звуки барабана, скрипки, свирели, пошлых песенок из кинофильмов. И над всем этим нависла глубокая темнота, подобная исчадию ада. Кто эти женщины — человеческие создания или тоже обломки деревьев? А маклеры — это люди или куски железа? Что это звучит — песни живого мира или завывание ада и смерти? Это рынок мира живых или сборище заблудших душ?! На минуту забываешь, что это тот самый мир, в котором невинные дети прижимаются к материнской груди, где непорочные женщины с красной полоской на проборе [48] По индийским обычаям замужние женщины окрашивают пробор красной краской. , прикрыв лицо концом сари и стыдливо опустив глаза, подносят пищу своим усталым мужьям.