Мулк Ананд - Гаури

Не зная, что делать, Джайрам Дас искоса поглядывал на нее, в то же время стараясь, чтобы она не заметила этого.

Да, он, безусловно, сделал большую ошибку, не посоветовавшись с пандитом Рамом Нарайяном. Надо было выяснить гороскоп этой девушки, совпадают ли их звезды. Но его нетерпеливое сердце не хотело ждать. Слишком уж хороши у нее бедра. Высокие, круглые, так и хочется погладить их. Давно он не видел таких бедер. Ради таких бедер он готов был простить ее холодность. Если б только она допустила его к себе, уж он сумел бы доказать ей, что он вовсе не так стар и немощен, как она думает…

Какие только греховные мысли не лезут в голову! Он даже про себя не должен вспоминать о своей старости, не то и она начнет думать о том же. Ведь говорил же пандит, что мысли могут передаваться от человека к человеку. Нет, не раздумывать надо, а что-то предпринимать. Например, привести врача. Прежде всего надо поставить ее на ноги.

— Я пойду, девочка, — сказал он. — Пойду и приведу доктора Махендру.

Гаури продолжала молча лежать, отвернувшись к стене. Она даже затаила дыхание, притворяясь, будто ничего не слышала и слушать не хочет. Не нужны ей его заботы!

— О господи, — прошептал в отчаянии ростовщик. [25] На лестнице раздались чьи-то шаги, и Гаури натянула на себя тонкое белое одеяло.

На лестнице раздались чьи-то шаги, и Гаури натянула на себя тонкое белое одеяло.

В комнату вместе с ростовщиком вошел незнакомый мужчина в рубашке и брюках цвета хаки. На голове у него был тропический шлем, в руках кожаный портфель.

Гаури догадалась, что это и есть врач, и машинально поправила растрепанные волосы.

— Не беспокойся, детка, — сказал незнакомец, подходя к ней. — Я доктор.

— Полковник медицинской службы Махендра-сахиб, — поспешил сообщить ростовщик, чтобы она сразу почувствовала, с кем имеет дело.

Эти слова произвели на Гаури желаемое впечатление. Она покраснела от волнения, хотя старалась держать себя в руках.

Доктор Махендра привычным движением взял ее руку, чтобы проверить пульс, затем так же машинально пощупал лоб и сказал очень просто:

— Я думаю, вы сами выдумали себе болезнь, не так ли?

Гаури вспыхнула от смущения — как это он сразу все понял?

— А теперь, сетх-джи, — сказал Махендра, — вам лучше выйти, пока я ее осмотрю.

Джайрам Дас сложил руки в знак согласия и немедленно повиновался.

Доктор велел Гаури расстегнуть рубаху и приложил свою трубку к ее груди. Потом он измерил у нее давление и попросил лечь на живот. Внимательно прослушав ее, он сказал:

— Ничего страшного нет, можешь не беспокоиться. Просто небольшой жар. Но тебе не следует волноваться.

Гаури колебалась: сказать или не сказать? Вдруг он поможет ей освободиться? Нет, пожалуй, не стоит… Ведь он такой сдержанный и серьезный… Ну, а если все-таки рискнуть?

Неожиданно к ней пришла решимость — решимость отчаяния.

— Мои родные продали меня, — сказала она и тут же умолкла, словно испугавшись собственных слов.

Доктор мрачно кивнул, но не сказал ни слова. Только покраснел почему-то. Собрав инструменты, он взял шлем и так же молча направился к выходу.

— Я пришлю тебе лекарство, — сказал он, задержавшись в дверях. — Но ты поправишься лишь в том случае, если сама этого захочешь…

В этот момент появился Джайрам Дас.

— Да, да, доктор, — заговорил он, — уговорите ее побыстрей поправиться. Ведь за мной некому присмотреть. Вы же знаете, моя жена умерла несколько месяцев назад. Я-то думал, эта девушка придет и будет готовить мне. А вместо этого мне приходится самому ухаживать за ней…

— Пошлите кого-нибудь за лекарством ко мне в больницу, — прервал его врач и с хмурым лицом вышел из комнаты. Ростовщик сунул ему в руку пятнадцать рупий, которые тот небрежно сунул в карман рубашки.

Около полудня, когда обжигающие лучи солнца довели Гаури до полного изнеможения, Джайрам Дас, потея и отдуваясь, вошел в комнату с многочисленными свертками в руках.

Гаури демонстративно отвернулась к стене, с ужасом думая, что он решил, наконец, потребовать с нее то, за что заплатил своими деньгами. Ее била дрожь. Несмотря на внешнее безразличие, ее переполняли самые противоречивые чувства. Жгучий стыд, горестные воспоминания о предательстве Панчи, злость к матери и Амру и, наконец, отвращение к этому человеку с мешками под глазами — все это смешалось воедино.

— Что же мне с тобой делать, девочка? — жалобно проговорил ростовщик. — Ты даже не хочешь слушать меня. Прими хотя бы лекарство, которое прислал тебе доктор.