Энн Эдвардс: Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару

С помощью нескольких таких же упорных сверстниц Анни Фитцджеральд Стефенс ухитрялась при необходимости проталкивать принятие необходимых законов, даже не имея права голоса. Ее дочь Мейбелл тоже была бескомпромиссной в отстаивании собственных прав, и к тому времени, когда Маргарет исполнилось два года, стало окончательно ясно, что ее мать и бабушка не смогут и дальше жить под одной крышей.

Семья Митчелл переехала в маленький, также принадлежавший бабушке Стефенс дом за углом, № 177 по Джексон-стрит. А через год Юджин Митчелл, чья юридическая практика процветала, купил двухэтажный, с большим участком дом из 12 комнат, выстроенный в викторианском стиле и находившийся совсем рядом, — под № 187 по той же улице. Дом этот, несколько хаотичной архитектуры, казалось, был построен не по чертежам, а по наброскам и стоял среди огромных старых дубов, фасадом выходя на обширный зеленый газон. Располагался он в исторической части города, на северных границах которого и до сих пор еще можно было видеть окопы, ими пользовались конфедераты, сражаясь за Атланту. Считаясь не самым престижным, этот район тем не менее был заселен теми, кого можно было назвать «старой гвардией Атланты», и большинство его домов все еще принадлежали семьям, построившим их.

По традиции, почти все девочки в семье Стефенсов получали образование в монастырских школах. Не была исключением и мать Маргарет — Мейбелл, — также в свое время отправленная в Королевский монастырь в Канаде, где, как потом Мейбелл рассказывала дочери, они «изучали все предметы так, как это делалось в добром старом XVI веке». Сама Мейбелл была крошечной женщиной с пышными рыжими волосами, яркими голубыми глазами и точеными чертами лица. Если бы не горделивая осанка и не изящная фигура, она могла бы показаться просто карликом, поскольку ее рост не превышал 4 фута 9 дюймов (144,5 см). Несмотря на столь миниатюрные размеры, роль «маленькой женщины» не подходила для нее, поскольку именно Мейбелл была не только движущей силой семьи Митчелл, подобно своей матери — бабушке Стефенс, — но и президентом одной из наиболее воинственных групп суфражисток в Атланте. На собраниях, часто устраиваемых в гостиной дома Митчеллов, она, выступая, вынуждена была вставать на скамеечку, чтобы слушатели могли ее увидеть. И в традициях тех проповедников, которые в своих проповедях пугают прихожан то адом, то проклятиями, Мейбелл страстно призывала присутствующих дам к борьбе с несправедливостью, царящей в обществе по отношению к женщинам. А тем временем ее дети, тихо сидя на верхних ступеньках лестницы, во все глаза наблюдали за происходящим.

Впервые Маргарет позволено было бодрствовать после шести часов вечера по случаю грандиозного события — слета суфражисток, на котором в качестве гостьи должна была присутствовать и выступить с речью Кэрри Чэпмен Кэтт — президент американской национальной ассоциации суфражисток. Миссис Кэтт была всемирно известна, и Мейбелл ни в коем случае не собиралась упустить возможность увидеть ее. А потому, когда за час до начала слета выяснилось, что Маргарет заболела, Мейбелл обернула флаг с надписью «Женщинам — право голоса» вокруг пухлого тельца ребенка, прошипела ей леденящие кровь угрозы, призванные гарантировать хорошее поведение, и повела ее с собой на собрание. И там, со своего места на сцене между серебряным кувшином и стаканами, Маргарет в полном восторге наблюдала за тем, как Мейбелл с трибуны произносит очередную страстную речь.

Юджин Митчелл относился к жене с уважением, граничащим с благоговением. Сам будучи небольшого роста, он тем не менее не считал это препятствием для достижения своих жизненных целей. Тем более что цели эти, благодаря его прагматичному складу ума, не были ни грандиозными, ни бесконечно удаленными во времени и пространстве. Юджин Митчелл вместе со своим братом Гордоном владел преуспевающей юридической фирмой, специализирующейся на сделках с недвижимостью и патентном праве. Но подобный уровень притязаний не вызывал восхищения со стороны Мейбелл, которая еще в юности усвоила, что люди маленького роста вполне могут стать столь же влиятельными, как и высокие, — с той лишь разницей, что энергии им для этого придется приложить вдвое больше.

Юджин Митчелл не разделял католической веры жены, но, несмотря на религиозные различия, их брак был прочным, они как бы дополняли друг друга. Мейбелл, казалось, обладала той силой, той природной мудростью, которых так явно не хватало ему. Он ценил жену за ее энергичность, настойчивость в достижении поставленных целей. Она и его умела заставить быть более энергичным в жизни, а потому Юджин молчаливо принимал и ее служение римской католической церкви, и участие в движении за равноправие женщин.