Анжела Тайхом - Пути любви

Разбойник как-то проследил за ним, так, от нечего делать, ведь постоянно сидеть на одном месте тоже надоедало. И увидел, как Уайт неспешно, но уверенно подошел к славящейся сомнительными сделками конторе. Проторчав около этого заведения более трех часов, Разбойник уже начал сомневаться, а нет ли здесь какого-нибудь черного хода? Но с облегчением, оттого, что его труды не прошли даром, он, наконец, увидел, как Эллиот вальяжной походкой, спускается с лестницы. Вид у него был чрезвычайно довольный, поэтому он не удивился, что следующим местом, которое они посетили, была церковь. "Наверное, хотел за что-то поблагодарить Бога" - решил Разбойник и засомневался, а нужно ли продолжать расследование? Ведь человек, посещающий церковь, вряд ли мог совершать плохие поступки!

В конечном итоге, он решился на крайний шаг. Комната, в которой расположилась графиня, находилась на третьем этаже, то есть под самой крышей дома миссис Ларсен. Так вот, сегодня же вечером, Разбойник и намеривался забраться на эту крышу, и выяснить, что же там, в конце концов, происходит?..

Из ступора ее вывел звук стукнувшихся друг о друга железных ведер.

В комнате уже давно царил полумрак, но ни кому и в голову не пришло, разжечь свечи, чтобы разогнать сгущавшиеся тени, и тем более разжечь камин, чтобы стало теплее. Все считали, что ей это не нужно, и по правде говоря, она действительно в этом не нуждалась.

Поэтому, Гейл с удивлением уставилась на вошедшего Герберта, который принес с собой два ведра, наполненных горячей водой.

Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз принимала ванну, расчесывалась, или даже умывалась. Про эти, столь элементарные вещи, она как-то забыла, полностью углубившись в свое горе. Ее не волновало, что от нее плохо пахнет, что ее спутанные сальные волосы висят клочьями, а голова чешется от грязи, что она давно не чистила зубы, и, кажется, тысячу лет не видела собственное изображение в зеркале.

Она с утра до ночи лежала на узкой не прибранной кровати, просыпаясь от беспорядочных кошмаров, где вновь и вновь видела, как умирает Джослин, а когда не спала, то ее расширенный взгляд не отрывался от расплывшегося жирного пятна на потолке. Утро - сменял день, день - вечер, вечер - ночь, но она и этого не замечала. Гейл забывала и о том, что надо есть, хотя еду исправно поставляли три раза в день, но она почему-то не чувствовала голода.

Она ощущала лишь странное безразличие: ей было все равно, что она находится в полной власти убийц, что вместе с ней опасности подвергается Мэг, которую она даже не видела с того дня, как приехала сюда. Но, по крайней мере, она точно знала, что та жива, так как каждый день слышала ее яростный голос за тонкой стенкой, отделяющей их комнаты, который звал ее и принуждал к какому-то действию. Но все это было ей безразлично, так как казалось, что она живет лишь в ожидании своей смерти, в ожидании конца, этого бессмысленного существования... без мужа.

Странно, до этого она совершенно спокойно жила без Джослина на протяжении всех этих двух лет, и даже временами была счастлива. Правда, она знала, что он жив-здоров, и где-то в глубине души надеялась... на новые встречи. Они и правда встретились, конечно, она была обижена, чтобы все забыть за пару-другую поцелуев, конечно, она действовала импульсивно, но тот, новый Джослин, которого она познала за эти несколько дней, нравился ей еще пуще прежнего. Его нежная забота, его изощренные ласки, заставляющие ее терять голову и разум, целый фантастически прекрасный мир плотской любви, что он открыл ей... все это давало надежду на скорое воссоединение. Ночами она мечтала, что вот еще чуть-чуть, она "помучит" его и простит. И тогда будет все так, как она уже давно мечтала - дом, дети, любимый муж... семья, счастье...

И именно на середине пути, когда до счастья было рукой подать, его у нее отобрали. Она уже устала корить себя за импульсивность, за безрассудный гнев, за то, что потратила отведенное ей время с ним впустую - на глупые ссоры. Если бы она знала!!! Если бы она знала, что судьба вновь повернется к ней спиной, она вела бы себя по-другому.

Боже, за что?! Почему умереть должен был именно Джослин?! Этот сильный, любящий жизнь и людей человек? Почему не она? За ней было столько грехов... все эти дети на фабрике, умирающие из-за ее лени и не внимательности, те изможденные женщины, покорно смотрящие на смерть своих детей. Почему карающий Бог, не призвал ее, а забрал Джоса?!

Ей хотелось, чтобы к ней побыстрее пришла смерть. Тогда не надо было бы думать, вспоминать и корить себя за все... Ей бы перестали сниться кошмары и те дети, тысячи детей, указывающих на нее пальцем... Тогда бы она опять увидела Джослина и смогла бы сказать ему все те слова, что она не успела произнести раньше. Он бы простил ее, она знала, что он непременно бы простил и понял, и у тешил, и она перестала бы чувствовать себя такой бесконечно одинокой...