Анжела Тайхом - Пути любви

- Да будь, наконец, справедлива! - Джослин в замешательстве смотрел на нее.

- Не буду!!!

Слова извергались из нее бурным потоком. Все подозрения и тайные мысли выплескивались на него, и Гейл уже не заботило, что они были абсурдными. Ей необходимо было освободиться от того угнетенного, подозрительного и испуганного состояния, в котором она прибывала в последнее время.

- Стоило мне только познакомиться с тобой, как ты сразу же начал причинять мне одни неприятности! А тот месяц, что я жила в твоем захолустном доме, где меня унижали все, кому не лень и по твоему указу? И при этом, я ни в чем, слышишь, я ни в чем, не была виновата! Мне пришлось сбежать, чтобы избавиться от тебя!!! - она в нервном возбуждении отошла от двери и заходила по комнате. - Я была так счастлива эти два года, свободна, мне никто не указывал, я была сама себе госпожа... И вот появляешься ты, и все рушишь! она резко обернулась в его сторону. - Как я ненавижу тебя, если бы только знал!!!

Ее слова словно бы повисли в воздухе.

Джослин давно перестал улыбаться. Пока она извергала на него обвинения, он лишь напряженно хмурился, следя за ее метаниями по комнате, но после последней фразы, его лицо расслабилось и приобрело, так бесившую ее, непроницаемость.

Гейл вызывающе скрестила руки на груди, вперев в него самый мрачный взгляд, на который была способна.

- Надо тебе сказать, что я удивлен... - Наконец-то прерывая тишину, заговорил он, но в его голосе не было ни капли удивления, только безграничная холодность и презрение, которые сразу же напомнили ей, их "медовый месяц". - Как при такой ненависти, что ты испытываешь ко мне, ты так страстно отвечала мне в этой постели?.. - Он брезгливо поднял брови. Ты удивительная притворщица, радость моя. Или я не прав, и когда тебя обует похоть тебе все равно, кто с тобой в постели?

- Убирайся. - Зашипела Гейл, чувствуя как от охватившего ее гнева, ее вот-вот хватит удар. - Убирайся отсюда! Видеть тебя не хочу!

- Как вам будет угодно. - С издевкой ответил он, и не мало не заботясь о своей наготе, резко распахнул дверь и вышел из ее спальни.

Психопатка! Она явно повредилась в уме!

Джослин метеором пронесся по коридору, и, достигнув отведенной ему комнаты, что есть мочи, хлопнул дверью. Вытащив из шкафа халат, он накинул его на себя и тут же обессилено рухнул в кресло.

Какого черта?! Кого он обманывает - хлопает дверьми, презрительно поднимает брови, цедит слова... Да он в ужасе ее слов! Он оскорблен, обижен, уязвлен. Неужели она действительно думает именно то, что сказала?..

А ведь он приехал в этот чертов Уотфорд, чтобы начать их жизнь с начала, так сказать с нового листа!

Он понял, что был не прав обвиняя ее во всех смертных грехах, и раз сделанного не изменишь, то почему бы и нет? Он в действительности, был настроен, облагодетельствовать ее, - при этой мысли Джослин невесело усмехнулся, своей глупости. - Он хотел постепенно завоевать ее доверие, влюбить ее в себя настолько, чтобы она напрочь забыла, об их неудачах в прошлой жизни.

Он был горд собственный благородством. Он - граф Мейдстон, великий Бог Лондона, решил стать примерным мужем и начать заботиться о своей невзрачной жене!

Дерьмо!!!

Когда все изменилось? На том маскараде, когда он вдруг узнал ее и почувствовал тот самый, уже давно забытый им вкус риска? Вчера, когда он увидел, как она беззащитна? Сегодня утром, когда узнал, как с ней обошлись жители этого захолустного городка? Или позже, когда она вошла в собственный кабинет, преисполненная воинственности? Или когда он увидел, как на нее напал какой-то проспиртованный козел, решивший поразвлечься?

Матерь Божья, как он испугался! Ведь она была такая хрупкая и маленькая, такая тоненькая, точно дорогая фарфоровая статуэтка, особенно на фоне этого здорового сильного мужика... От ужаса, что этот здоровый боров мог переломить или сломать ее, его охватила такая ярость, что он был готов на убийство - смять, раздавить, задушить...

Даже убедившись, что она цела и почти невредима, он еле-еле мог контролировать собственное тело, которое тряслось, словно в ознобе.

Он мог потерять ее. И осознание того, каким бы тогда стала его жизнь без нее, заставило его понять, что именно она для него значит! Все эти два года, он занимался самообманом, убеждая самого себя в том, что его жизнь течет по-прежнему. Он по-прежнему улыбался, по-прежнему кутил, по-прежнему беспечно тратил деньги... но уже никто, ни одна из дам, какой бы привлекательной она ни казалась, ни заводили его с пол оборота. Скучные, серые тени.