Виктория Токарева - Я есть, Ты есть, Он есть

- Ирочка, пусть ваши гости снимают обувь в прихожей.

- А может, у них носки дырявые, - заступилась Ирочка.

- Как это - дырявые?

- Ну нет у человека целых носков. На стипендию живут.

В самом деле, может быть и так: человеку предлагают снять ботинки, а он не может.

- Но у нас ковер, - напомнила Анна.

- Что вам, ковра жалко? - удивилась Ирочка. - Все равно он дольше нас с вами проживет.

"Нас с вами". Не сказала "вас", а взяла с собой в компанию.

- Ирочка, можно у тебя спросить?

Ирочка напряглась, как перед ударом.

- Вы скрыли от меня вашу свадьбу...

- Олег скрыл, - уточнила Ирочка.

- Но ты не должна была допустить.

- Это его отношения с матерью. Почему я должна вмешиваться?

- Ты тоже будешь мать. И представь себе: твой сын не позовет тебя на свадьбу.

- Почему? - спросила Ирочка.

- Ну... - Анна поискала слово. - Испугается...

- Вот именно. - Ирочка одобрила слово. - Надо, чтобы сын не пугался своей матери. Вы ведь любите его для себя. Чтобы ВАМ было хорошо, а не ему.

Это новость.

- И мне его очень жаль, - заключила Ирочка.

Новость номер два. Олег, оказывается, одинок и не понят в своем доме. Но она, Ирочка, протянула ему руки.

Их двое, как в вальсе. Кружат по голой планете.

- Предположим, я плохая мать. Но почему ваших родителей не было на свадьбе?

Ирочка не ответила.

Существуют ли они, эти родители? Или только в принципе? Кто она? Из каких корней? Из какого сада-огорода?

- Я не слышу, - поторопила Анна.

- А я молчу.

Человек если не хочет - может не отвечать; Он же не на суде. Даже президенты на пресс-конференции могут промолчать, если им не нравится вопрос. Если он кажется им бестактным. Но здесь не суд. И не пресс-конференция.

- Почему ты молчишь?

Вместо ответа Ирочка вытащила из-под кровати дорожную сумку, молча побросала туда свои вещи и молча ушла. Захлопнула за собой дверь.

На все это понадобилось пятнадцать минут времени.

Последнее, что видела Анна, - зад Ирочки, обтянутый джинсами, похожий на две фасолины.

Олег вернулся с работы. Достал с антресолей чемодан, положил туда четыре пары обуви, видеомагнитофон, кассеты. Все остальное было на нем. На его сборы ушло двадцать пять минут. И там пятнадцать. Всего сорок.

Сорок минут потребовалось на то, чтобы разрубить конструкцию: мать сын.

Жизнь разделилась пополам: ДО и ПОСЛЕ.

Эти две жизни отличались друг от друга, как здоровая собака от парализованной. Все то же самое: голова, тело, лапы - только ток не проходит.

Анна была как будто выключена из сети. По утрам просыпалась, пила кофе. Кофе она варила замечательный, но не чувствовала аромата. Какая разница - что пить, можно и сырую воду. А можно вообще ничего не пить.

После завтрака по привычке включала кассету Высоцкого. Он заряжал ее на работу. Но сейчас Анну укачивали однообразные хрипловатые крики. В жизни ПОСЛЕ - повышался оценочный критерий. Ничего не нравилось, никому не доверялось.

Выключив магнитофон, Анна садилась за работу.

Подстрочный перевод - это полдела. Он передает содержание, а не автора. Надо услышать авторскую интонацию, общую тональность. В мозгу должен прозвучать звук - скажем, "ля" - камертон данной вещи. И если это услышишь - тогда есть все: и автор, и таинство творчества, и языковой код. Анна как бы перемещалась во французского писателя - слышала его голос, вбирала энергетику души. Счастливые люди - творцы. У них другое бессмертие. Они не зависят от детей так напрямую.

В жизни ПОСЛЕ Анна сидела за столом, как чурка с глазами. Пыталась вникнуть в интонацию, но мозги затянуло липким туманом.

Да и зачем нужен этот перевод? И почему именно Анна должна переводить? Без нее обойдутся. Этих переводчиков как собак нерезаных.

Язык, кстати, связан с ландшафтом. В Армении гористая местность и слова - тоже гористые. Может встретиться фамилия, где пять согласных подряд: МКРТЧЯН.

А в Эстонии равнинная местность. Там такие слова: СААРЕМАА... Северные языки протяжные. К югу ускоряются. Французский язык набирает скорость, а испанский уже сыплет, как горох на блюдо.

Но при чем тут Мкртчян, горох? А ни при чем...

Просто работать не хочется, есть не хочется. Жить не хочется. Еще немножко - и превратится в призрак. Все видит, но ни в чем не участвует.

***

- Ты должна была ее полюбить. Взять на душу, - сказала Лида Грановская.

- С какой такой стати? - не поняла Анна.

- Если ты любишь сына, а сын Ирочку, ты должна любить то, что любит твой сын.

- Значит, Ирочку будут любить и я, и Олег, А меня никто. Меня только терпеть, зажав нос.