Том ДеМарко - Deadline. Роман об управлении проектами

— В лучшем случае, шесть процентов, — сообщил Вальдо. — График построен по усредненным цифрам, а вообще можно рассчитывать процентов на шесть, плюс-минус три.

— Почти ничего. Интересно, почему.

— Да, интересно, — эхом отозвался мистер Томпкинс. В комнате повисло напряженное молчание.

— Давайте спросим у оракула, — предложил Кенорос.

После того, как письмо было отправлено, мистер Томпкинс принялся настраивать фильтр, чтобы при появлении ответа компьютер запищал.

— Не думаю, что он ответит нам раньше завтрашнего дня, а жаль… Было бы интересно, что он думает по этому поводу, — мистер Томпкинс сохранил фильтр и машинально нажал кнопку проверки почты. Раздался громкий писк.

— Вот это да! Смотрите, он уже ответил!

— Да, это вам не какой-то заурядный консультант, — глубокомысленно заметил Кенорос.

Все собрались вокруг компьютера и уставились в монитор. Как оказалось, ответ оракула состоял практически из одной фразы.

Date: 1 September 07:55:42-0400

From: The Oracle «oracle@lister.com»

MIME-Version: 1.0

To: webster@morovia.com

Тема: Re: Давление и производительность труда.

0. сентября вы писали:

> Почему давление на программистов увеличивает производительность работы всего на шесть процентов?

Мой ответ:

На людей можно надавить, но они не станут от этого быстрее соображать.

С уважением Оракул.

Они вернулись обратно, ближе к окну, и расселись, кто где сидел — Белинда, Вебстер, Аристотель, Гэбриел и Вальдо. Какое-то время все молчали, потом наконец Кенорос хмыкнул и повторил задумчиво:

— М-да, это вам не какой-нибудь заурядный консультант… — и снова воцарилось молчание.

— Скажите, пожалуйста, как называется человек, который открывает тебе глаза на то, что ты должен был бы сам понять давным-давно?

— Гений, — предложила Белинда. Остальные закивали.

— Капут всей теории давления! — подвел итог Гэбриел. — И все, кто исповедует эту теорию…

— А таких абсолютное большинство, — перебила его Белинда. — Ведь это основной способ повышать производительность труда. Все мы умеем поговорить о различных техниках и нововведениях, но когда проекту приходится по-настоящему туго, что мы делаем? Правильно, начинаем давить на разработчиков. Это и есть наш любимый конек.

— Любимый конек менеджера, — весело улыбнулся Гэбриел, сверкнув золотым зубом. — Неудивительно, что мы, менеджеры, так много получаем!

Что касается мистера Томпкинса, то он все еще переваривал ответ оракула.

— Так что же это получается? — наконец произнес он. — Если давление сверху не заставляет людей думать быстрее, то единственный способ выжать из них больше — это заставлять их работать сверхурочно! Неудивительно, что мы не видим на графике никакого скачка производительности труда. Даже пятнадцати процентное увеличение потребует не менее шести, а то и семи сверхурочных часов еженедельно, и так в течение многих недель. Мне кажется, это слишком. Но даже это даст нам не так уж много. Вальдо, ты что, не согласен? Почему?

— Потому что мы исследовали и эффект от сверхурочной работы. Сначала мы решили было учитывать сверхурочную работу при вычислении единицы давления на разработчиков, но потом отказались от этого. Дело в том, что мы не смогли обнаружить никаких эффектов от сверхурочной работы. Вообще.

— Что-что?

— Мы проделали очень простой анализ. Взяли и сравнили те проекты в нашей базе данных, где люди работали сверхурочно (учитывали и оплачиваемую, и неоплачиваемую работу), с теми проектами, где ее не было. Высчитали производительность в функциональных единицах на человеко-месяц. В тех проектах, где не использовалась сверхурочная работа, производительность была немного выше. Ненамного, всего на несколько процентов.

— Постой-ка, — вмешался Гэбриел. — Подожди, Вальдо. Ты, видимо, говоришь о производительности за час работы, а не об обшей производительности за месяц. Даже если производительность тех, кто работал сверхурочно, была немного ниже, все равно за месяц она должна была стать больше — за счет этих самых сверхурочных часов. Разве нет?

— Нет. Те, кто вырабатывал сто девяносто часов в месяц, делали немного больше, чем те, кто работал двести часов, а эти, в свою очередь, делали больше, чем те, которые работали по двести десять или двести двадцать часов в месяц. Я понимаю, это совсем не то, что вы ожидали услышать. Мы сами были удивлены, поэтому несколько раз перепроверяли свои вычисления.

— Да ладно вам, — вмешался Аристотель. — Как будто вы раньше этого не знали. Наверняка в глубине души каждый из нас знает, что сверхурочная работа — верный способ снизить производительность.