Симонов Сергей - Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем

— Откуда у нас оптическое волокно появилось? — спросил Хрущёв.

— Вообще-то от автора, — ответил до того молча сидевший за дальним концом длинного стола совещаний Серов. — Разработчик оптоволокна — доктор Нариндер Капани, работает в Британском Императорском научно-технологическом колледже в Лондоне. Оптоволокно он создал только в прошлом году. Подробности я потом доложу. Выпуск пока налажен в лабораторных условиях. (В 50-е годы волокна, предназначенные для передачи изображения, были разработаны Брайеном О'Бриеном, работавшим в Американской оптической компании, и Нариндером Капани с коллегами в Императорском научно-технологическом колледже в Лондоне. Эти волокна нашли применение в световодах, используемых в медицине для визуального наблюдения внутренних органов человека. Доктор Капани был первым, кто разработал стеклянные волокна в стеклянной оболочке и ввёл термин «волоконная оптика» (1956 год) http://dssp.petrsu.ru/~vgurt/moel2/Fiber_optics/Material_ru/1_2.htm )

— Хорошо, — кивнул Хрущёв, догадываясь, какие могут последовать подробности. — Продолжайте, Андрей Владимирович.

— Вот ещё одна незавершённая пока разработка, — Лебединский показал гостям стеклянный пузырёк, наполненный чем-то вроде пасты. Это — новейший материал для зубных пломб, отверждающийся под действием света. Проблема пока в том, что нужен очень специфический источник синего света с длиной волны 450 нанометров. Вот он пока что не разработан.

— Вот эта... замазка... должна затвердевать под действием света? — уточнил Сабуров.

— Да. Опыты мы проводили, ставили специально изготовленный синий светофильтр. Но он даёт слишком широкий спектр синего цвета, только нужную длину волны получить сложно, — пояснил Лебединский. — Материал начинает твердеть, но медленно. Все-таки нужен специализированный источник света.

— А вы с академиками Басовым и Прохоровым по этому вопросу не беседовали? — спросил Хрущёв. — Они как раз работают над созданием мощных источников света с заранее заданной длиной волны. Какой-то у них есть специальный термин для этого, да вот запамятовал...

— Когерентный источник излучения, — подсказал Лебединский.

— Вот-вот! — подтвердил Хрущёв. — Я не специалист, конечно, но, по-моему, эти две области науки удачно пересекаются.

— Обязательно с ними свяжемся. Спасибо, Никита Сергеич, — заулыбался Андрей Владимирович.

— Я ещё Мстиславу Всеволодовичу передам, чтобы он вас с ними свёл, — сказал Хрущёв. — Уж очень удобная и полезная эта ваша разработка, не то что нынешние цементы.

— Если получится её промышленное производство наладить — это же и на экспорт пойдёт на ура, — заметил Косыгин.

— У всех наших новых разработок экспортный потенциал очень большой, — подтвердил Лебединский. — Если не затянем с внедрением в серию, получится мощнейший рывок не только в научном плане, но и в практическом. Вот, кстати, ещё одна разработка, требующая длительных клинических испытаний, но очень перспективная. Вы, наверное, слышали об эпилепсии?

— Да... это, вроде, припадки такие? — спросил Никита Сергеевич. — Слышал, но лично не видел.

— Да, человек ни с того ни с сего вдруг падает и бьется в судорогах, — сказал Байбаков.

— Не много потеряли, если не видели, — сказала Ковригина. — Картина крайне неприятная, к тому же опасная для здоровья. Мало того, что человек может задохнуться, приступ к тому же внезапный. Человек может вдруг упасть где угодно: на работе, в транспорте, переходя улицу... Очень вероятны тяжёлые травмы.

— Ну да, так ведь можно и под машину упасть... — заметил Косыгин.

— Именно, — подтвердил Лебединский. — В общем, в переданных Иваном Александровичем материалах кратко упоминалось, что электрическая стимуляция так называемого блуждающего черепно-мозгового нерва способна эффективно прерывать эпилептический приступ. Подробных указаний, как в случае, скажем с лекарствами, не было. Мы решили провести несколько экспериментов с разными электрическими параметрами. И неожиданно быстро получили обнадёживающие результаты. Сейчас пытаемся сконструировать прибор, который бы мог по изменению какого-либо физического параметра организма определять момент начала приступа и автоматически подавать импульсы на блуждающий черепно-мозговой нерв.

— Положение осложнено очень большой вариативностью проявлений эпилептических приступов, — добавила Мария Дмитриевна. — Надёжным показателем начала приступа является специфическая активность головного мозга. Её регистрирует электроэнцефалограф. Но ходить с контактами на голове можно разве что в лабораторных условиях, и то недолго. Поэтому быстро решить задачу автоматизированной диагностики приступа пока не получается.