Алексеева Оксана Алексеевна: Пять лет

Спектакль от 11 "А" прошел на ура. Зрители смеялись и аплодировали. Мне даже показалось, что лицо Оксаны Алексеевны тоже пару раз дернулось. Боюсь осмелиться предположить, что это была улыбка, скорее, нервный тик, но, поскольку меня сразу же после окончания представления не уволили — возможно, ей понравилось.

На сцену выходили новые участники, когда мне в ухо раздался шепоток от нашей "англичанки". Тамара Дмитриевна — приятная женщина лет пятидесяти — вела в одиннадцатых классах иностранный язык.

— Ах, Леночка, какие же они молодцы! И костюмы, и сценарий, и игра! Хоть всем классом в театральное... А Данилов! Славный мальчик. Давно его не видела, а тут прям такой сразу... в образе!

Я удивленно перевела на нее взгляд.

— Как это — давно не видели? Он пропускает?

— По моему разрешению, — вздохнула та, — он же уезжает куда-то в Европу после школы. Поэтому ходит на курсы английского уже пару лет. И его уровень... Конечно, я его освободила от занятий. Мне и без него хватает... близнецов. Хотя иногда и жаль. Славный мальчик.

Вот как. А я ведь даже и не знала об этом. Мы слишком мало общались, чтобы я успела выяснить все подробности его жизни или сама не хотела задавать вопросы, потому что тогда это бы сразу стало... серьезно?

Мы еще поговорили с Тамарой Дмитриевной о всяких пустяках. А я про себя размышляла: вот она, элегантная, ухоженная и некогда очень красивая женщина. Интересно, она тоже видит, насколько славный этот "славный мальчик", близнецы и другие парни из старших классов? Видит ли она в них мужчин или для нее они просто дети? Когда человеку становится все равно до силы, красоты и сексуальной притягательности других? В каком возрасте женщина перестает быть женщиной? А если не перестает? А вдруг каждый с возрастом остается закованным в дряхлеющее тело, а его сознание по-прежнему требует красок и эмоций молодости? Как это, должно быть, печально. Убого, некрасиво до извращения, но... неизбежно? Это мою депрессию, а не меня, тянет на философию. А впереди еще и танцы. Ну, Игорь Александрович, надеюсь, ты хотя бы алкоголь сумеешь сюда пронести, а то ж, не ровен час, я на луну выть стану.

Игорь оправдал возложенные на него надежды. Когда школьники после концерта отодвигали сиденья к стене, он подошел ко мне с большой бутылкой газировки. Его хитрый взгляд не оставлял сомнений, что жидкость внутри довольно веселящая. Какой изобретательный физрук у нас в школе! Я восхищалась им до тех пор, пока не увидела у многих из одиннадцатиклассников аналогичные бутылки... Какие изобретательные ученики у нас в школе! Просто диву даюсь. Похоже, только я и Оксана Алексеевна тут тормозим. Встретилась глазами с Владом, который ответил мне улыбкой, а после поднял немного вверх свой "лимонад", тостуя. Ну, а я что? Рассмеялась и ответила тем же.

Танцы были унылые, и даже приглушенный свет не позволял ученикам в достаточной степени расслабиться. Ровно до того момента, как Оксана Алексеевна покинула зал, посчитав, что может оставить этот молодежный недоразврат на попечение учителей-надзирателей. Вот в ком женщина никогда и не рождалась! После ее ухода атмосфера в зале изменилась в мгновение ока, даже музыка заиграла другая. И праздник наконец-то начался.

Стояла возле стены, и ко мне то и дело подходили учителя и школьники, с которыми я обменивалась ничего не значащей ерундой. Игорь довольно быстро оказался на танцполе к вящему удовольствию девчонок. Ко мне несколько раз пытались прорваться близнецы, но их прямо на лету перехватывала женская половина присутствующих. Тяжела жизнь красавчика, даже если тебя двое! И вдруг заиграла знакомая музыка... Так-так. Та самая песня, под которую мы танцевали с Димой на дне рождения у Насти. Я невольно нашла глазами его, стоящего на противоположном конце зала и разговаривающего с другими парнями, и он тут же повернул голову ко мне. Очень сложно, уже почти пережив все стадии принятия устроенной им в моей жизни катастрофы, видеть, как он решительно идет к тебе, криво улыбаясь, отмечать, что верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, замирать в предвкушении того, что уже когда-то было, понимать, что тут не место для выяснения отношений. И он это знает. Потому и улыбается.

Дима молча взял меня за руку и потащил к центру. Для всех это должно было выглядеть как приглашение, на которое я согласилась. Истерический крик протеста в моем исполнении наверняка был бы неверно истолкован. Вливаясь в ритм, я тоже начала улыбаться. Это было почти так же, как и тогда. Он брал мою руку, чтобы развернуть и тут же отпускал. Он поддерживал меня за талию, чтобы направить и, заканчивая движение, снова отстранялся. И через короткое время между нами снова не осталось ни капли неловкости. Во всем была виновата только музыка. И далеко не сразу я заметила, что вокруг нас люди расступились и окружили так, что мы оказались внутри пустого круга. А зрители выкрикивали восхищенные комментарии. Это заставило меня вернуться в реальность, и потому, когда песня наконец-то закончилась, я облегченно выдохнула. Остановившись, взглянула еще раз в его глаза, но не придумала что сказать, поэтому просто развернулась и пошла по направлению к своей стене. Стена — это ж самое сейчас главное, авось и рухнет без моей поддержки.