Алексеева Оксана Алексеевна - Пять лет

— Давай, теперь ты! — сказал Дима, когда машина закончила очередной виток и остановилась недалеко от нас.

— Ты что? Я не поеду, боюсь! — я замахала руками.

Но Дима, кажется, меня и не слышал, кричал водителю:

— Кость! Стой! Можно я?

Костя тут же вышел, позволяя Диме занять его место. Он будет за рулем? Ну, может, мне стоит хотя бы попробовать? Если станет слишком страшно, заору что есть мочи. Увидев его ободряющий кивок и сопровождаемая криками поддержки остальных, я села на шину. Правильнее сказать, в шину, потому что пятой точкой я тут же почти провалилась в круг. Очень боялась удариться ногами, поэтому подняла их повыше, не позволяя касаться земли. И поехала. Сначала медленно — и это было совсем не страшно, но когда меня занесло на первом повороте в сторону, не сдержалась и завизжала. Машина двигалась все быстрее, а мне казалось, что с такой скоростью никого до меня не возили! Наверняка только казалось. Дух захватывало от одновременного страха и восторга, но я все усилия сосредоточила на том, чтобы не опустить ноги. Дима сделал всего один круг и остановился, я облегченно вывалилась из шины набок, задыхаясь от эмоций. Он подбежал и помог подняться, но мы тут же, поскользнувшись, снова рухнули на лед и засмеялись, откатываясь от центра поляны, где уже начинался новый вираж шинной карусели.

— Здорово? — спросил Дима, когда нам все-таки удалось подняться на ноги.

— Да, — честно ответила, после чего позволила увести себя к машине. Дима прямо сверху куртки на меня надел какой-то огромный пуховик. А мои чуть промокшие от снега варежки заменил на другие, которые оказались тоже слишком большими. Мне и до этого не было холодно, адреналин выгнал мороз из крови, но Дима остановил протесты:

— Потом замерзнешь! Сейчас все накатаются и начнутся танцы на льду. А падать лучше в старой одежде. И в валенках.

Я рассмеялась, но переобулась. Валенки мне были велики размера на четыре, а я чувствовала себя неповоротливым толстым медведем-капустой. Дима всеми силами пытался унять смех от моего внешнего вида, но потом не выдержал, достал телефон и, отойдя на два шага, сфотографировал.

— Ты чего творишь? — возмутилась я, сама будучи не в силах сдержать хохот.

— Шантажировать теперь буду!

Танцевать на льду в таком прикиде было очень сложно, но слишком весело. Никита врубил какую-то зажигательную латинскую песню, под которую все вышли на "танцпол". Кто-то постоянно поскальзывался, валился на лед, а на него валились и все те, кто находился рядом. Благодаря моей одежде каждое падение было максимально амортизировано, а как избежали травм те, кто был одет не как медведь-капуста, загадка. От смеха уже болел живот.

А потом мы играли в вышибалы снежками. Меня вышибли первой, но в этом эпик-фэйле я виню только валенки. Дима продержался почти до самого конца, но победителем стала, как это ни странно, девушка. Она закричала радостное "Ура!", когда осталась последней на месте побоища и... почему-то бросилась на шею к моему Диме, который не успел еще отойти далеко. А он обнял ее в ответ так, что даже оторвал от земли, поздравляя с победой. Она звонко поцеловала его в щеку, а потом ее кто-то со стороны позвал по имени. Катюша. Я уже слышала это имя.

Настроение куда-то улетучилось. И вдруг очень захотелось выпить того крепленого вина, которым согревались все замерзающие, поэтому просто зашагала в направлении ящиков и людей, пивших из пластмассовых стаканчиков. Но налетевший сзади ураган подхватил меня и чуть не повалил снова на снег.

— Меня с собой возьмешь? — весело спросил растрепанный после игры и Катюшиных объятий Дима.

— Пошли, — равнодушно ответила я.

— Эй! — голос его был удивленным, а руки уже разворачивали лицом к себе. — Что случилось?

— Ничего, — я сама себе была противна в этот момент, но не могла ничего поделать.

Губы напротив расплылись в широченной улыбке, а глаза сощурились.

— Лен! — сказал он и замолчал.

Я не выдержала паузы:

— Что?

— Лен! — повторил он и улыбнулся еще шире.

— Ну что?! — выдала я раздражение.

— Лена-а, — растянул он. — Ревнуем?

— Дима-а, — передразнила я. — Мечтаем?

Он все же опрокинул меня на спину, а сам навалился сверху, не давая возможности вырваться.

— Скажи хоть раз честно — ревнуешь? Если признаешься, я объясню, что у тебя нет повода, — смеясь, заявил он.

Я вдруг поняла, что мне не нужны объяснения, поняла, какие глупые эмоции испытывала всего минуту назад, поняла, что меня бы тут не было, если бы он этого не хотел. Поэтому я просто молча потянулась к его губам, а он будто только этого и ждал.