Алексеева Оксана Алексеевна - Пять лет

— Еленочка Александровна! Я тут подумал, что у нас со Славкой по-любому пятерки будут по вашим предметам, так что рисковать нам нечем.

До меня дошло, что он задумал, когда Слава, понимающий брата с полуслова, встал в дверном проеме, не давая выйти Диме. Тот, видимо, тоже понял, потому что остановился, опустив голову.

Подарив нам две разные улыбки, эти два отброса общества вышли за дверь, которую тут же заперли.

— У вас полчаса! — сказал кто-то из них.

— Если будет мало, то оставьте в двери записочку. Мы — люди понимающие! — добавил второй.

Вот мерзавцы! Убью! Да что это вообще такое? Я учитель! Что они себе позволяют!

Дима снял сумку с плеча и присел на ближайшую парту, глядя на меня без тени улыбки.

Пауза затянулась. Я кое-как собралась с духом. Знаю, что я должна ему сказать! Я посмотрела прямо и произнесла:

— Дима.

И он наконец-то улыбнулся, а я заметила кончик его языка под правым клыком.

Глава 4

— Дима.

И он наконец-то улыбнулся, а я заметила кончик его языка под правым клыком.

Я неуверенно улыбнулась в ответ, а Дима тут же шагнул в моем направлении, заставив отступить и наткнуться на учительский стол. Я решила перехватить инициативу, испугавшись того, что он может сделать. Или что я могу сделать.

— Дима, может, давай уже, действительно, поговорим?

Он остановился и наклонил голову набок, продолжая смотреть прямо на меня.

— Тогда... это было ошибкой! — продолжила я. — А твоего Никиту вообще посадить за такое нужно.

После недолгой паузы парень выдал многозначительное:

— И?

— Что "и"?! Чего ты вообще хочешь?

— А разве похоже, что я чего-то хочу?

И вот теперь я точно почувствовала себя полной дурой. Ведь он, на самом деле, не сделал после того случая ничего, что могло бы хоть как-то ухудшить мое положение. Все делала я сама.

— Ты прав. Извини. И за то, что накричала раньше, извини еще раз, — я решила свернуть этот разговор и вообще эту тему. Навсегда.

— Елена Александровна, — я вздрогнула от неожиданной холодности в его тоне, — так ты... вы признали мое существование?

Что опять за пафосная ерунда?

— В каком смысле?

Он спросил очень серьезно:

— Я вам нравлюсь?

А вот в этом направлении мы разговаривать точно не будем!

— Я старше на пять лет! Я твой учитель!

— Я вам нравлюсь? — точно тем же тоном.

— Нет!

— Песенка на вашем телефоне... Скажите, что это совпадение, и я притворюсь, что поверил.

Ну, точно в космонавты! Или в президенты. Или в разбиватели... женских и мужских. Я окончательно разволновалась от осознания, что он все-таки заметил. И поняла, что мое волнение видит и он.

— Нет... Но... Это просто какое-то помешательство!

— Помешательство? — таким мягким голосом он может уговорить меня на что угодно! — Ну... так может, надо дать ему выход? У меня тоже... в некоторой степени помешательство.

Это что? Признание, что для него последние два месяца тоже не прошли бесследно? Да вот только почему-то руки трясутся у меня одной.

— Ты идиот?

— Не знаю. Вы мне скажите.

— Ты идиот!

Он наконец-то отвел глаза в сторону.

— Допустим. Но и вы тоже не образец адекватности, это уже даже близнецы заметили. Так почему бы нам...

Я перебила:

— Ты совсем больной? Если я... если... Да меня просто-напросто уволят!

Он перевел смеющиеся глаза снова на мое лицо.

— До сих пор не уволили. А у нас уже с вами все было, — сделал ударение на "все", а я под землю была готова провалиться.

— Да ничего бы не было, если бы не твой тупой приятель! — заметила раздраженно.

— Знаю.

Я решилась посмотреть на него. Сегодня, именно сейчас надо поставить точку во всей этой истории.

— Дима, — почему мне так нравится это слово? — Я действительно все это время не находила себе места, — мне удавалось говорить все спокойнее и увереннее. — Но это от стыда, а не от симпатии к тебе. Да, ты привлекательный, если тебе нужна оценка для уверенности в себе, но для меня это не имеет значения. Ты моложе и совершенно не в моем вкусе, поэтому не придумывай ерунды. Мне вообще никогда не нравились блондины, если уж на то пошло.

— А мне никогда не нравились училки, если уж на то пошло, — спокойно констатировал он. — Но... я бы рискнул попробовать.

Это снова выбило из уже почти достигнутого равновесия:

— Дурак! Как ты себе это представляешь?! Мы будем скрывать ото всех, включая родителей и друзей, наши отношения? А потом что? Торжественный камин-аут?!

— Потом — ничего. Сразу после выпускного я уезжаю учиться в Бельгию, на пять лет. Там у меня мать, и это давно решено. И это одна из причин, почему я... ничего не делал. Гораздо более серьезная, чем все остальные.