Журнал Компьютерра - Журнал «Компьютерра» N 31 от 29 августа 2006 года

Насколько такие схемы типичны, по вашему мнению?

- По впечатлениям от собственной практики - чуть ли не половину научных разработок пытаются реализовать таким образом. Если бы при каких-то обстоятельствах этот бизнес вышел из тени на свет, то выяснилось бы, что бедность наших научных учреждений очень условна.

Коллектив разработчиков получает хоть что-то?

- Обычно коллектив плохо представляет, как делается этот бизнес. Коллектив разработал технологию получения некоего вещества. Авторы разработки получили авторское свидетельство. Но патент на изобретение, сделанное сотрудником института в рамках исполнения своих служебных обязанностей, принадлежит институту. Официально патент чаще всего никак не используется, но если он представляет реальную ценность, то иногда для начала продается «своей» зарубежной фирме, и она уже пытается его выгодно пристроить на рынке.

В случаях, подобных вышеприведенному, результат деятельности всего института, полученный на госденьги, перепродается от имени компании, которой владеют, условно говоря, директор, ученый секретарь и еще два-три человека (иногда это руководители той лаборатории, где делается продукт).

Ну а хотя бы ведущие разработчики, те, на ком «все держится»? Они сделали продукт мирового уровня, это же не какие-то бессловесные дурачки - почему их так легко обмануть?

- Прежде всего потому, что они не могут сами продать технологию! Разработчики имеют выхода на те иностранные организации, которые могут быть заинтересованы в таких покупках. Безусловно, они понимают, что их дурят, но срабатывает и наша инерционность, и нежелание лезть во все эти схемы, комбинации, и незнание реальных цен на рынке. В массе своей «народ» понимает, что что-то происходит, что кто-то получил какие-то деньги, но довольствуется минимальными отчислениями, которые обычно все-таки распределяются в коллективе - точно так же, как некоторая часть доходов от сдачи в аренду собственности, принадлежащей институтам, тоже достается коллективу, а реальных доходов от аренды коллектив не знает и не стремится узнать. Но что, как в данном случае, этот «кто-то» получил 30 млн. долларов - такое коллективу и в страшном сне не приснится.

Вы имеете в виду не «получил» а «мог получить»?

- Насколько я знаю, сделка все-таки состоялась. Без моей визы. Уж больно заинтересованность сторон была велика. Видя мою неуступчивость, они обратились в зарубежную юридическую компанию, работающую здесь, и она дала заключение, что сделка законна.

Какие выводы вы делаете из анализа таких примеров?

- Я считаю, что примеры интересны только при понимании контекста. Рассказывают, что Брежнев, когда его спросили, почему же зарплаты в стране такие маленькие, ответил - вы жизни не знаете, люди же добирают (читай - доворовывают). А сегодня власть исходит из того, что нормативная жизнь совпадает с жизнью реальной, фактической. Решения принимаются так: допустим, в стране по статистике столько-то бедных, столько-то богатых. Исходя из этого надо сделать то-то и то-то. Но все прекрасно понимают, что на самом деле богатых значительно больше, чем указывают данные налоговых деклараций. А бедных - значительно меньше. Точно так же и положение в научно-технической сфере совсем не такое, как часто кажется. Ситуация действительно сложна. Ведь давно уже нет очень многих институтов в том виде, в котором это рисуется в нормативных документах. Руководство и его ближайшее окружение превратило институты в некие хозяйствующие субъекты, обслуживающие частные коммерческие интересы. Вы думаете, случайно в последнее время то и дело убивают мирных ученых? Научная среда вовлечена в коммерческую деятельность, и ученые иногда становятся жертвами.

Что же касается схем, о которых мы говорили, - это едва ли не стандарт для всей нашей экономики. Не только инновационной, а вообще всей. Все понимают, что если кто-то производит нефть, то в 90 процентах случаев он продает ее прежде всего сам себе. Компания-экспортер нефти продает ее своему «зеркальному отражению» на Западе по цене А, а «зеркальное отражение» продает нефть потребителю по цене А+дельта. Более того, это стандартная ситуация и для европейской экономики. Одной из существенных проблем нефтяного бизнеса в Евросоюзе является так называемое трансфертное ценообразование, основанное на возможности использования различий в правовом регулировании стран-членов ЕС для оптимизации налоговых платежей за счет продажи сырья своим аффилированным лицам за рубежом. Они сейчас хотят скорректировать законодательство, чтобы исключить такие схемы.