Предвижу возражение: дескать, экспорт зерна и сегодня составляет 10 миллионов тонн, а потенциально способны поставлять ежегодно до 25 миллионов. Согласен, на продовольственные цели нам необходимо всего 20 миллионов тонн зерна. А куда девать остальное? Скот перерезали. Конечно, продавать, искать покупателей на стороне. Но изменит ли это ситуацию на внутреннем продовольственном рынке? Вряд ли. Нынче после завершения жатвы в хозяйствах прослезились: закупочная цена на пшеницу и ячмень оказалась ниже, чем год назад. Это при том, что стоимость солярки и бензина выросла вдвое!
Почему возник перекос в сторону зернового производства? Объясняется сие просто — новые землевладельцы быстро смекнули, на чем можно сэкономить. Первым делом позакрывали животноводческие фермы: зачем круглый год тратиться на зарплату доярок и скотников? С зерном мороки куда меньше, весной посеял, осенью убрал. Всех работников — в неоплачиваемый шестимесячный отпуск. И никаких проблем! Этих “аграриев” никакими дотациями на молоко и мясо не заинтересуешь. У них своя арифметика. Вот почему, несмотря на призывы Минсельхоза не сокращать поголовье коров, их становится с каждый годом все меньше и меньше. Не исключение и 2005 год: еще минус 405 тысяч голов. В коллективных хозяйствах осталось всего 4,3 миллиона буренок (из 17 миллионов по состоянию на 1990 год). У населения и то больше — 5,3 миллиона коров. А вот картина по областям: в хозяйствах Калужской — 51 тысяча, Тамбовской — 27, Костромской — 33, Калининградской — 21, Ивановской — 36, Архангельской — 17, Новгородской — 19, в Ставропольском крае — 40, Приморском и Хабаровском краях — по 11 тысяч коров. Валовое производство молока сократилось с 56 миллионов тонн до 31 миллиона, мяса с 10,1 миллиона тонн — до 4,9 миллиона. Раскинем объемы на число жителей в этих областях, и станет ясно, насколько удручающая ситуация с продовольствием в стране. Того же молока импортируем 6,2 миллиона тонн. Мяса в 1990 году на душу населения приходилось 68 килограммов, в 2004-м — всего 34 килограмма. В Москве, Санкт-Петербурге редко увидишь цельномолочную продукцию, “живого” молока и по стакану на ребенка не наберется, творожки, сметана, кефир, ряженка — все из так называемого “нормализованного”, а проще — из порошка. Стоматологи бьют тревогу: у малышей — сплошь кариес. Родители в панике! Их спрашивают: “Чем кормите?” — “Растишками”, йогуртами”, — отвечают. Полугодовой срок реализации продукции никого не настораживает. А зря. Массовые отравления детей запеканками, тортами, пирожными в Сочи, подмосковном Монино, других городах лишний раз свидетельствуют о том, что различные химические добавки, консерванты не на пользу здоровью. Поневоле вспомнишь русскую народную сказку про “живую” и “мертвую” воду. Испить парного молочка только-только из вымени — и впрямь омолодиться. Да где ж его сейчас найдешь? Жаль, но мы все чаще и чаще черпаем водицу из затхлых колодцев.
Почему у крестьян опускаются руки?
Дорога в ООО “Колхоз имени Циолковского”, что на древней калужской земле, проходит через Боровск. Тихая Протва, Пафнутьев монастырь, осиянные кресты на маковках церквей, старые улочки с купеческими домами на подклетях, редкие прохожие. Город основан в 1356 году и, как ни странно, не утерял самобытности. Копни в любом месте, и повеет историей Руси. Остановил машину на площади перед зданием администрации, по левую сторону — взвоз с уходящими под гору избами, садами, огородиками, справа, меж деревьев, часовенка на холме. Едва заметна с улицы. Не поленился и прошел к ней. Рядом вкопанный в землю большой деревянный крест. Часовенка, по всей видимости, была поставлена совсем недавно: свежая побелка, мощеные ступеньки, проолифленные двери. В притворе возился с раствором рабочий в заляпанной бетоном куртке.
— Можно заглянуть внутрь? — спросил у него.
— Отчего ж нельзя? — распрямился он, сторонясь. — Проходите.
Через узкие оконца едва пробивался дневной свет, и поначалу глаза совершенно ничего не различали. Тут еще не было ни росписей, ни икон, ни лампадок, даже строительные леса не успели убрать. В углу виднелась винтовая лестница, ведущая вниз.
— Там мощи боярыни Морозовой, — опередил мой вопрос рабочий. — Слыхали, наверное, о ней?
— Ну как же! Ревнительница старой веры, ярая сторонница протокола Аввакума. “Kтo не крестится двумя перстами, как Христос, — да будет проклят”.
Подумал про себя: “А ведь она и впрямь в 1675 году умерла вместе с княгиней Евдокией Урусовой в земляной тюрьме в Боровске, как же это я упустил?’’
Читать дальше
