Хакер - Спецвыпуск журнала «Хакер» #47, октябрь 2004 г.

– А если смотришь страницу с девочками? – ухмыльнулся он. – Даже и не думай! Работать надо.

Он снова пристально вгляделся в экран, засомневался в нескольких строках, что уже ушли за верхний край страницы, прокрутил назад. Внезапно в замке повернулся ключ, хлопнула входная дверь. Пару раз цокнули каблуки, потом что-то маленькое упало на пол, раздался шумный вздох.

Пришла сестра. Он жил с ней без родителей уже четыре года – мать с отцом остались в российской глубинке, отправив детей покорять большой город. Денег пока хватало, они с сестренкой снимали квартиру в достаточно дешевом районе (ту самую, которая спасла Смирнову жизнь), учились в меру способностей (он закончил институт в прошлом году, Наташке оставалось еще пара курсов). В общем, жили – не тужили, когда было нужно, уступали друг другу квартиру в единоличное пользование, периодически ссорились, всегда мирились. Брат давал сестре дельные советы и отваживал придурочных женихов-акселератов, сестра содержала в порядке квартиру и не забывала запихнуть брату в рот пару бутербродов во время его работы в сети, когда он превращался в «боевую хакерскую машину».

– Сейчас зайдет, – шепнул под нос Смирнов. – Запах почувствует и обязательно прибежит. Подумает, что у меня тут есть кто-то…

Но сестра не появилась. Смирнов услышал, как у нее в комнате скрипнул диван – судя по звуку, она не просто опустилась на него, а упала с размаху. Что-то там было не так.

Он кинул взгляд на экран, запомнил картинку и по дороге в Наташкину комнату сквозь полуоткрытые веки просмотрел ее всю, отметив, что можно отматывать дальше. А потом он открыл дверь…

Наташка лежала на диване лицом вниз, ноги свешивались, туфли валялись рядом – их снять у нее сил хватило.

– Выпила, что ли, сестренка? Крепко?

Наташка молчала. Смирнов хмыкнул, подошел, присел рядом, положил руку на плечо. Она дышала редко, ровно, иногда постанывая. Запаха алкоголя вроде бы не было. Это насторожило брата.

– Наташка? – шевельнул он ее за руку. Никакой реакции. Он наклонился пониже, понюхал – она совершенно точно не пила крепких напитков. Какие-то нехорошие подозрения стали зарождаться в голове у Смирнова, он уже с большей силой постарался расшевелить сестру, но это ему не удалось – лишь легкий стон был ответом на попытки.

Тогда он решительно встал, поднял ее на руки и положил лицом вверх, расстегнув легкую куртку, которую она не сняла, войдя в квартиру. Девушка абсолютно не двигалась, представляя собой какую-то податливую мягкую куклу, безвольно свесившую с дивана руку. Руку..

На предплечье Наташки Смирнов увидел тонкую засохшую струйку крови. Она ровной полоской проходила по предплечью и на пару сантиметров выглядывала из-под часов.

Брат медленно закатал рукав и обомлел. На сгибе локтя он обнаружил несколько точек от инъекций, в том числе и свежую – ту, из которой натекла кровь. По большому счету, все они были свежими – похоже, что она стала принимать наркотики недавно, недели полторы-две назад. Смирнов медленно опустил руку на диван и всмотрелся в лицо сестры.

Больше всего он испугался передозировки.

Дышала она по-прежнему ровно, хотя и редко. С каждым вдохом лицо на несколько секунд розовело, но потом губы вновь становились тонкими и мертвенно-бледными. Смирнов, не отрывая глаз от сестры, нашарил рукой на тумбочке телефонную трубку и позвонил в «Скорую». Вызов приняли довольно грубо и нехотя; Смирнов представил, как на «Скорой» ненавидят наркоманов, покачал головой и закусил губу.

– Наташка, Наташка, – прошептал он. – Как же так…

Потом он увидел ее сумочку, брошенную на пол у дверей. Из нее торчал одноразовый шприц с иглой, заткнутой колпачком. Смирнов встал с дивана и приблизился к сумочке, как к бомбе с часовым механизмом. Шприц вызвал в нем такой страх, что он первую минуту боялся нагнуться и поднять его; сердце колотилось в груди, он покрылся липким потом.

Наклониться все-таки пришлось. Шприц – обыкновенный, корейский, пятикубовый. Внутри – не совсем прозрачная жидкость со слабым оттенком желтизны. Смирнов машинально взболтнул, отметил, как в шприце появились какие-то завихрения.

– Этого не может быть,– сам себе сказал он. Этого просто не могло произойти в их семье, с детства воспитанной в духе боязни подобных вещей и отвращения к ним. Сам Смирнов не курил, пил только пиво и от своей сестренки ожидал подобного отношения к жизни. Но кто-то подправил мораль, заложенную в нее родителями.