Нет, насчёт мужиков я погорячился. Все-таки двадцать первый век, эмансипация. На днях Дума, обсуждая закон о полиции, решила, что женщин тоже следует бить дубинками.
По принципу гендерного равенства.
К оглавлению
Анатолий Вассерман: Экология
Анатолий Вассерман
Опубликовано01 февраля 2011 года
К оглавлению
Василий Щепетнёв: Февральское рагу
Василий Щепетнев
Опубликовано02 февраля 2011 года
Несовпадение собственного времени с календарным — явление обычное. Одни и живут, и думают так, словно за окном по-прежнему длится двадцатый век со всеми его лозунгами и атрибутами, другие норовят убежать ещё дальше, в дооктябрьскую эпоху, когда в небесах царствовал Господь, а на земле — его Помазанник, третьи же на календарь плюют и культивируют безвременье, не стесняясь ни предков, ни потомков, ни собственных детских фотокарточек.
А я стараюсь двигаться по четвёртой координате прямолинейно и равномерно. В квартире одних настенных часов четыре штуки, пара настольных, два будильника плюс наручные, а если учесть мобильники, компьютеры, электронные книжки, шагомеры и прочие необходимые вещи, снабжённые индикаторами лет, месяцев, часов, минут и секунд... Все они образуют прочную мелкоячеистую сеть, назначение которой — подстраховать, если вдруг не удержусь и соскользну с обледенелого склона одиннадцатого года третьего тысячелетия.
Но то ли потому, что часы вокруг меня простенькие, непафосные, которые сверяй не сверяй, а идут вразнобой, то ли темпоральные бури вокруг особенные, но полная синхронизация с действительностью достигается редко. То отстаёшь, то вперёд забегаешь, а чаще куда-то вбок вывозит кривая родной истории. Географии тож.
Начался февраль, и я решил быстренько приготовить рагу из того, что осталось за пределами январских колонок, памятуя характеристику, которую дал Джером К. Джером этому блюду.
Вода закипела, крышка снята, бросаю...
Действительно, конфуз с ней, с географией. Только-только собрался в Германию на Рождественскую гонку, а крыша стадиона в Гельзенкирхене под напором снега провалилась, московские аэропорты впали в кому, о последующих осложнениях и вспоминать не хочется.
Ладно, мир велик, отчего бы не съездить на Чёрную Землю, под сень пирамид, всё-таки зима не лето (у жены отпуск до нынешнего года приходился исключительно на июль-август, а в июле там уж больно знойно), но тут произошло то, что лет через двадцать, быть может, назовут арабским домино. Совпадение? Всеобщая непрочность бытия? Или же меня преследует злобная серая недотыкомка? Поневоле задумаешься, как быть. Теперь подумываю о Корфу, но стоит ли желание развеяться, поглазеть на всякие достопримечательности, просто поплескаться в теплых морях грядущих жертв и разрушений? Или взять да и предложить себя стране в качестве оружия устрашения? Мол, будете совать палки в колёса, пошлём к вам одного такого... мало не покажется...
Вернусь к истории.
В двадцатом веке место Бога и его Помазанника заняла безупречная троица: гениальный Вождь, непогрешимая Партия и вездесущее Государство (ВПГ). Заняла не формально: все свои надежды и чаяния население возложило на них — на ВПГ. Прежде молились Николаю-угоднику, теперь слали заказные письма (с уведомлением о вручении) всей троице ВПГ — либо поочередно, либо одновременно: по поводу незаконного ареста, протекающей крыши, пьющего и гулящего мужа, обвеса и обсчёта в колбасном отделе гастронома, плохой работы тридцатого автобусного маршрута, неотремонтированного по гарантии телевизора «Садко»...
И троица ВПГ реагировала, обыкновенно теми же письмами: разобраться, объяснить, доложить. Автобус, правда, по-прежнему ходил скверно, а муж продолжал пить и гулять, но всё-таки, всё-таки... Телевизор брали в ремонт, а ушлой продавщице снижали премию за январь на двадцать процентов.
Но изменившиеся времена повлияли на ВПГ, как буря на воздушный шар беглецов из романа Жюля Верна «Таинственный остров». Идеология стремительно улетучивалась, подъёмная сила истощалась. Пришлось сбрасывать балласт. Вожди потеряли гранитную монументальность, партия — шестую статью конституции, а государство стало избавляться от коммуналки, здравоохранения, образования и прочей ерунды.
И вот что странно: если прежде вечно недовольные резонёры (с бородёнками и без) возмущались тем, что государство не давало свободно вздохнуть, вмешивалось в учебный процесс, регулировало количество и качество больничных таблеток, не позволяло ни домик в деревне купить, ни мансарду поставить на садовую хижину, то сегодня те же самые люди возмущены обратным — невмешательством государства в землеустроительные, образовательные и прочие процессы. Ведь теперь учиться можно не меньше прежнего, а много больше, если, конечно, средства позволяют. Воистину не угодишь им, злыдням, нечего и стараться.
Читать дальше
