Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 151

- Донелла Медоуз, Йорген Рандерс, Деннис Медоуз

Вся разница между моей позицией и позицией Медоузов с Рандерсом заключается в терминологической мелочи: они берут слово «реальность» в кавычки, а я предпочитаю говорить о действительности (том, что на нас действует). Действительностей много: можно говорить о нашей психической действительности (совокупности сознательных и бессознательных факторов, определяющих наши действия), или о внешней действительности. Если нас интересует наше приспособление ко внешней действительности, её можно называть экологической средой.

Нет, авторы «Пределов роста» — не солипсисты, считающие «реальность» своей выдумкой. Они хотят сделать свои модели более точными, то есть более соответствующими действительности. Они используют обсуждение результатов моделирования как способ изменить действительность. И при этом они хорошо понимают природу того, с чем работают. Опубликованные ими в 1972 г. прогнозы продолжают в высокой степени оправдываться. По способности предвидеть будущее они оказались лучшими в мире. И мыслят ясно, и пишут хорошо, и смотрят в корень.

...от внутренних убеждений человека зависит, что он видит, а что нет — это своеобразный фильтр.

Когда человек смотрит сквозь фильтр, словно через цветное стекло, он видит сквозь стекло, но при этом не видит самого стекла.

- Донелла Медоуз, Йорген Рандерс, Деннис Медоуз

Разговоры о том, что можно смотреть через мир без фильтра (и «стеклянная стена Юнга» может быть разбита), не просто пусты. Они (как и всяческие аксиомы о существовании «объективной реальности») мешают осознать, что без фильтров восприятие нашего мира невозможно, и тем самым уводят наше внимание в сторону. Вот поэтому я считаю рассуждения об «объективной реальности» бессмысленными и вредными для нашего понимания действительности...

К оглавлению

Опубликовано14 декабря 2012 года

"Новые русские" недавних времён помнятся не только малиновыми пиджаками да дюймовыми золотыми цепями «с гимнастом», но и внедрением в жизнь ИТ-новинки — мобильного телефона размером с американскую (работающую от стовольтовой анодной и полуторавольтовой накальной батарей) пятиламповую рацию SCR-536 времён высадки в Сицилии и на Пляже Омаха.

Поэт Николай Тихонов (автор великолепных дебютных книг — «Орда», «Брага» — и чудесной закатной лирики) рассказ о «новом человеке», Homo novus «первого» Рима, начал также с воспоминания об информационных технологиях, об их новинках былых времён.

Цицеро — шрифт, Всем известный давно, Назван так В честь Цицерона, В веке пятнадцатом Стало оно - Это открытье - Законом! Письма тогда Цицероновы Рим Так отпечатал Впервые, Новым тисненьем Любуясь своим - Крупные буквы, Живые.

Правда, ко времени Цицерона всадники уже стали «всадниками, не седлавшими коня». То, что имущественный ценз должен был позволить этой категории граждан прибывать в строй войска на коне и со своим оружием, было забыто — они занимались торговлей, брали на откуп провинции, витийствовали в судах. (То, что в русском Синодальном переводе переведено «мытарями», в английской King James Bible — publicans, откупщики, крайне малосимпатичная разновидность дельцов.) А отец Марка решил озаботиться более высокой карьерой для сына. Он привёз пятнадцатилетнего мальчика в Город, где тот получил прекрасное образование и начал выступать в судах.

Время тогда было весёлое. Луций Корнелий Сулла сделал великое открытие: как только служба в легионах перестала быть священной обязанностью граждан, а стала средством заработка для неимущих, эти гибкие и мощные части оказались прекрасно применимы для решения политических задач. А Рим штурмуется по тем же законам тактики, что и всякий другой город (особенно смешно, что жертвой Суллы стал Марий, проведший ту самую реформу с профессионализацией армии).

Ну а военная сила превосходно конвертируется в собственность — для этого были придуманы проскрипционные списки, по которым имущих резали, а имущество раздавали своим с кратким заносом в казну. И вот в этой обстановочке Цицерон взял да и выиграл в суде дело против вольноотпущенника Суллы Хрисогона, купившего за пару тысяч сестерциев имения занесённого в проскрипционные списки Секста Росция, оцениваемые в шесть миллионов. Причём наживы Хрисогону было мало, и он решил (для надёжности прихватизации) добиться осуждения наследника, Росция-сына, за отцеубийство. Вот последнего-то и защитил Цицерон, быстро убыв после этого в Афины для изучения наук, — помешкай он, вряд ли кто вспоминал о нём через пару тысячелетий...