Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 161

Грэхем Оукс справедливо заключает, что шансов на изменение потребительской парадигмы в IT-консюмеризме нет никаких. В качестве выхода он предлагает очень интересный вариант. Вернее, не предлагает, конечно, а просто констатирует, что ушлые маркетологии давно научились искусственно моделировать для покупателей-симплициев псевдопрофессионаьные ситуации — по образу и подобию профессионального потребительского алгоритма.

Помните, с чего начинает свой выбор профессионал? С подбора товара под априорно присутствующую профессиональную задачу. Поскольку у симплиция такой задачи в IT нет, маркетологи ее моделируют: «новая машина — новый пиджак, новый отпуск — вот вам и половина пройденного пути к продаже».

То есть, исходный импульс: «Вам необходимы новый компьютер и современная цифровая зеркальная камера, потому что только с их помощью вы сможете быстрее и эффективнее … и далее следует перечисление престижных занятий, которые заимствуются из — surprise-surprise! — социальной мифологии: «снимать роскошное домашнее видео, свадебные сессии, участвовать в международных конкурсах наподобие «сам себе режиссер» (вы не знали?! да-да, есть такие — с призовым фондом в миллион долларов!)». Ну и так далее. Углублять не буду, потому что мы же не издеваться сюда пришли, а чему-то учиться :)

Мораль и резюме урока консюмеристской мотивации в сфере IT: если вы маркетолог, то ваша задача номер один — моделировать для покупателя (псевдо)профессиональные либо социально значимые (статусные) ситуации, которые создадут для покупателя иллюзию «необходимости» покупки конкретной IT-игрушки.

Если вы покупатель, то здесь я полностью солидарен с рекомендацией Грэхема Оукса: выбирая что-то, бога ради — НЕ СПЕШИТЕ! Подумайте тысячу раз — а оно вам нужно? Напрягитесь хоть чуть-чуть и попытайтесь сами смоделировать реальную ситуацию, при которой вам понадобится именно эта игрушка, а не та, что уже лежит у вас в кармане (прошлогодняя модель смартфона).

К оглавлению

Опубликовано18 февраля 2013

Бывалые люди в музеи ходить не советуют. Они другое советуют: приехал в какой-нибудь Париж, например, — и замри. Не суетись, стремясь объять необъятное. Выйди погулять по Латинскому кварталу, но гуляй без языка на плече и верчения головой во все стороны, как обыкновенно гуляют путешествующие гваздёвские обыватели. Шагай достойно, неспешно, чтобы каждый видел в тебе гражданина мира, которому что Латинский квартал, что Ниагарский водопад, что площадь Тяньаньмэнь – лишь пространство временного пребывания эго. Музеи – кладовки чужого прошлого, а жить нужно здесь, сейчас и собой. Нагулялся – зайди в кафе «Тра-к-тир», где до сих пор не разучились готовить изумительную гурьевскую кашу. И так день за днём, месяц за месяцем. Прогуливайся, пей кофе с рогаликами, кури «Голуаз», читай газеты, корми уток в пруду, в общем, будь собой. Через годик-другой, глядишь, и начнёшь понимать душу парижанина. Не полностью, и даже не наполовину, но начнёшь.

К советам подобного рода я отношусь с уважением, но поступаю наперекор здравому смыслу, а именно – не скрывая провинциальности, бегаю туда-сюда с языком на плече. Нет, я рад бы неспешно пожить в Париже годик-другой, но средства не позволяют. А искать во французской столице работу, имея за душой диплом Воронежского медицинского института, хоть и с отличием, и даже корочку доктора медицинских наук (это у жены, но я не гордый, готов годик пожить на содержании) – только время терять. Пройти же переподготовку и стать Настоящим Европейским Врачом, боюсь, поздно. Да и за этой переподготовкой не то что гурьевской каши – Эйфелевой башни не заметишь. В мои годы и с моим знанием французского учеба наново даётся трудно. Так что ну её, парижскую гурьевскую кашу. В Москве поем. А в Париже, Вене, Острогожске, Саратове или Ереване я, побродив по окрестностям, всё-таки иду в музеи, не стараясь изображать из себя бывалого гражданина мира.

Особенно любы мне дома-музеи известных людей. Композиторов, живописцев и, конечно, литераторов. Ясная Поляна, Карабиха, Спасское-Лутовиново, Тарханы, Мелихово — да мало ли мест, где жили, живут и будут жить люди слова! В иных был не раз, до других пока не добрался, только строю планы, в третьи вообще попадаю случайно, как попал в девяносто шестом в сарай Емельянова, что в Разливе, — сарай, в котором скрывался от агентов Временного Правительства Владимир Ильич Ленин, относивший себя именно к литераторам, а не революционерам в целом и вождям в частности.