Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 176

Правда, почему? В России же были обсерватории, были телескопы, были наблюдатели. Однако как-то так сложилось, что первыми увидеть на небе что-то новое удавалось, в основном, западным астрономам. Именно эта конкретная сторона астрономической деятельности в России никогда не была в особой фаворе. Забавная мысль приходит в голову при прочтении книг и статей по истории астрономии в России, например книги Б.А. Воронцова-Вельяминова «Очерки истории астрономии в России». «Открывательское» начало в европейской астрономии могла стимулировать астрология (В.В. не пишет об этом прямо, но как бы намекает): если звёзды (планеты, кометы) управляют человеческой жизнью, очень важно своевременно обнаруживать их. Астрология со временем отступила на задний план, но страсть к открыванию новых объектов сохранилась.

В допетровской же России в силу религиозности населения ни астрология, ни астрономия так и не распространились. Летописцы старательно отмечали в своих хрониках астрономические явления, некоторые намёки указывают, что им были знакомы и толкования этих явлений, пришедшие из Европы и Азии. Но собственного особого желания контролировать небеса не было. Астрономия начала развиваться лишь силами Петра «Наше всё» Первого как сугубо практическая дисциплина, существующая для нужд навигации. Именно на решение этих задач были нацелены и изготовление приборов, и подготовка специалистов. Поскольку Европа прошла этот путь раньше, все объекты, которые можно открыть при помощи простых телескопов и несистематических наблюдений, были к этому времени уже открыты. Говоря упрощённо, Галилей мог быть только один, ибо только один раз можно было навести на небо простенькую подзорную трубу и увидеть там столько нового. Так получилось, что российские наблюдатели принципиально запоздали с этим лет на полтораста.

Ответ на вопрос о том, мог ли в России появиться человек, подобный Гершелю, мне не кажется столь однозначным. Во второй половине XVIII века в России были не только телескопы, но и собственное их производство. Больше того, был и учёный, по энергетике и способностям, вероятно, не уступавший Гершелю, — Михайло «Наше всё» Ломоносов. Что если бы человек, в круг интересов которого входили физика, химия, поэзия, астрономия, организация науки, который придумал систему телескопов Гершеля существенно раньше Гершеля, все свои усилия направил бы исключительно на астрономические наблюдения? Представляете, Уран был бы открыт в России и назывался бы звездой Елисавет Петровны!

Нет, я, конечно, понимаю, что это фантастика: Ломоносов «разбрасывался» по разным направлениям, потому что эти направления в российской науке (и культуре) того времени были плохо «закрыты». Так что астрономии от него осталось лишь одно заметное достижение — открытие атмосферы Венеры, которому не только современники, но и сам Ломоносов не придавал особого значения. Но хочется отметить, что появление в России своего Гершеля во второй половине XVIII века было уже не столь невероятно, как появление российского Галилея в начале XVII века.

Тем не менее он не появился ни в конце XVIII века, ни в XIX веке. При этом российские астрономы работали! Но почему-то не совершали самых простых и понятных открытий — не обнаруживали новых объектов, нимало не заботясь о том, что некоторые потомки на этом основании оспорят их компетентность. Казалось бы, есть телескопы, есть наблюдательное время, есть квалифицированные наблюдатели… Почему бы не открывать кометы и астероиды наравне со всеми? Почему В.К. Вишневский, например, мог наблюдать кометы 1807 и 1811 годов на месяц дольше европейских наблюдателей, но не пытался наблюдать эти кометы на месяц раньше?

Беда в том, что поисковые задачи («Послежу-ка я за небом пару месяцев, вдруг найду что-то новенькое») требуют систематической ясной погоды и значительного времени, свободного от других задач. При изначально практической направленности российской наблюдательной базы и, как правило, неблагоприятном астроклимате исследовательская сторона наблюдений набирала вес довольно медленно. В XIX веке в России было открыто всего четыре кометы, все — Б.Я. Швейцером (Московская обсерватория) в рамках одной серии наблюдений с 1847 по 1855 год. Им же, кстати, был открыт и российский объект каталога NGC — двойная звезда NGC 7804. Первый же российский астероид (748 Симеиза) был открыт только в 1913 году Г.Н. Неуйминым. Правда, потом открытий стало неизмеримо больше — главным образом, благодаря супругам Черных из Крымской обсерватории, обнаружившим около тысячи малых планет. Но к этому времени подобные открытия уже были поставлены на поток.