Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 192

И всем им предстоит экономить: расходы инвестиционных банкиров надлежит уменьшить на 600 мегафунтов; управление собственностью урежут на £400 млн, и даже корпоративный банкинг лишится £300 млн. То есть нужно повышать производительность труда, убирать параллелизм…

Ну а теперь зададим вопрос: какую архитектуру вы, уважаемые читатели, выбрали бы для столь разнородной и столь территориально распределённой структуры, формировавшейся в течение длительного времени? По мнению автора этих строк, как раз и напрашиваются облачные вычисления. Естественно, учитывая ответственность, которую несут банки перед клиентами (ну, хотя бы в теории) облако должно быть внутренним — как в американских эту-то Министерстве внутренних дел или Министерстве внутренней безопасности, о которых мы рассказывали ранее. Там же тоже сборная солянка из кадастровых служб, геологов и чиновников над индейцами в одном случае и пограничников, таможенников и президентских охранников — в другом… Вот структуру внутреннего «облака» вполне обоснованно и выбрали ИТ-службы Barclays.

Ну а теперь — почему Linux? Давайте не будем говорить о доле открытой операционной системы в бизнесе вообще и попробуем вывести решение об ориентации на неё чисто из описанной выше облачной архитектуры. В начале этого года аналитики International Data Corporation отмечали, что в секторе серверов и High-end-систем Linux, подросшая до 20,4% рынка, упорно отбирает долю у прародительницы Unix. В этом ей помогает распространение облачных вычислений и «больших данных» — технологий, вышедших из университетских лабораторий и связанных с ними стартапов, которые всегда любили пингвинчика… Потом — милые игрыАНБ с глобальной банковской системой S.W.I.F.T.; очень вероятно, что во второй финансовой столице планеты знали о них и до разоблачений Сноудена. Достоверных фактов про наличие закладок в Linux нет. А кибербезопасность для банкиров не менее важна, чем для златокузнецов Сити (от которых Barclays и начал в 1690 году свой бизнес) крепкие двери и надёжные замки…

И — человеческий фактор. Фигура Энтони Дженкинса — выпускника Оксфорда, начавшего и сделавшего карьеру в США. В надзвёздные края больших финансов он взлетел именно в годы бума доткомов и миллениума, поэтому горный воздух мира высоких технологий для этого банкира родной. Все проблемы, занимающие мир ИТ, ему близки и понятны. И очень похоже, что условия весьма вероятного кризиса — о котором он публично предупреждает — Дженкинс рассматривает как предпосылки к перестройке своего бизнеса вокруг самых эффективных технологий работы с данными из тех, что может предложить мир ИТ. Очень привлекательный подход: это же британец Арнольд Тойнби предложил взгляд на историю как на череду Вызовов, встающих перед цивилизациями, и Ответов, которые она способна (или нет) на них дать. Так что сейчас ответ на вызов, предложенный лондонскому банку состоянием глобальной экономики, дают открытая операционная система Linux и концепция cloud computing…

К оглавлению

Опубликовано26 сентября 2013

То, что я сейчас скажу, наверняка покажется многим из вас оскорбительным, но не спешите осуждать, позвольте объясниться. Так вот, хорошо, что Юрий Гагарин не дожил до наших дней. Представьте, каково это было бы — видеть Первого Человека В Космосе заслуженным пенсионером, противостоящим мелочам жизни. Вот он сетует на современную молодёжь, которая раньше, уж конечно, была другой. Вот подписывает рекламный плакат одной из партий к выборам («Коммунист!» Как будто могло быть иначе). Вот принимает чью-то сторону в споре о реформе РАН... Случай избавил нас от этого кошмара, но холодок от мысли, как это могло быть, лично по моей спине струится всякий раз, когда я слышу советских космонавтов, которые застали постсоветскую эпоху. И последний раз это было при чтении воспоминаний Георгия Гречко (замечательная книга «От лучины до пришельцев»).

Выросшие в СССР должно его помнить. Так же как есть гагаринская улыбка и леоновская печаль, есть и неповторимое, неподражаемое очарование Космонавта №34: в памяти современников его образ слит с космонавтикой, стал одним из её символов. А ведь он не был обычным космонавтом (да жив и сейчас, и дай бог ему здоровья!). Георгий Гречко пришёл к Королёву инженером и, прежде чем быть зачисленным в отряд кандидатов на орбиту, занимался динамикой конструкций, обсчитывал траектории. Он строил то, на чём полетели и первый спутник, и Гагарин. А потом — неожиданно — стал родоначальником новой профессии — бортинженер! Слетал трижды, установив для своего времени как минимум два рекорда — на максимальную продолжительность полёта и как самый пожилой человек в космосе.