Кристиан Энгстрём - Пора реформировать копирайт

Именно так я (Кристиан Энгстрём) думал и сам, пока не обсудил это с другом, который полностью со мной согласился. Когда мы начали разговор, мы оба согласились, что было бы разумно иметь разные сроки защиты, как так рынки очень сильно отличаются.

Я, программист в прошлом, думал, что было бы разумно иметь больший срок защиты для компьютерных программ, так как очень часто они бывают полезны и через много лет, после того, как написаны. Код, который я писал в 1984-86 годах, до сих пор используется, и продолжает приносить доход компании. Совсем другое дело — популярная песня, которая в лучшем случае на слуху год или вроде того, потом её все забудут и другие песни придут ей на смену. Так думал я.

Но у моего друга, который раньше был музыкантом (а сейчас он копирайт-юрист, потому что им платят больше), оказалось совершенно противоположное мнение. Ему казалось, что все программы обновляются каждые 2–3 года, а более старые программы не имеют коммерческой ценности, поэтому для программ достаточно совсем небольшого срока защиты. Музыка, наоборот, зачастую может жить вечно, и поэтому сроки защиты для музыки должны быть гораздо больше. Так думал он.

И так оно обычно и бывает, сказал мне мой друг, который обсуждал это с другими людьми. Для тех вещей, которые вам близки, вы обычно считаете разумным иметь долгие сроки защиты, а для всего остального — короткие. Похоже так думает большинство людей.

По этой причине мы наверно не сможем найти решения, какие виды работ должны иметь большие, а какие — меньшие сроки защиты. В таких дискуссиях, когда пытаешься договориться об ограничении в X лет, естественно, что все предложения о значениях этого X имеют тенденцию быть случайными, взятыми с потолка. Если задаться целью выбрать разные полуслучайные значения для каждой категории работ, это только усложнит задачу, и уменьшит шансы найти решение, которое можно подкрепить объективными аргументами.

Но если посмотреть на проблему с точки зрения инвестора, всё изменяется. Может музыкальная индустрия и сильно отличается от сектора компьютерных программ, но у них есть одна общая вещь. Деньги есть деньги, независимо от того, куда ты решишь их инвестировать.

Когда инвестор принимает решение выбрать проект — будь то музыка, фильм, или программа, или что-нибудь ещё — он будет рассчитывать вернуть инвестиции за определённое время. Если всё пойдёт по плану, предполагается, что проект окупится и принесёт прибыль за X лет. Если нет, проект провалился.

В таких расчётах X это всегда очень небольшое число. Почти никогда не бывает, чтобы в культурном секторе кто-то всерьёз занимался бизнес-проектом, который должен окупиться больше чем за 3 года. Люди, которые строят мосты, ядерные реакторы или что-то подобное, конечно имеют более далекие горизонты инвестиций, но вне этих сфер, вообще в бизнесе, проекты более чем на 3 года очень редки.

И конечно для культурного сектора это еще более справедливо. Кто может предсказать, что будет круто и стильно через 2 или 3 года, в таком быстро меняющемся ландшафте, как культура. От большинства таких проектов ждут, что они должны окупиться и принести прибыль в течение года.

Рассматривая сроки защиты с точки зрения инвестора, мы можем оправдать наличие одинакового срока для любых работ, хотя они очень разные. Назначение экономической эксклюзивности, как части копирайта, в том, чтобы привлекать инвесторов в культурный сектор. А инвесторы думают одинаково, независимо от того, куда они инвестируют.

Проект должен окупиться и принести прибыль в течение нескольких лет, иначе это провал. Небольшой теоретический шанс, что работа, которую вы финансировали, станет вечной классикой, которая будет приносить прибыль десятилетия, это приятный бонус для инвестора, но таким мыслям нет места в серьезных бизнес-расчетах.

Так почему 20 лет, а не 5 или 3?

Наше предложение о сроках защиты — это прагматичный компромисс. Несмотря на то, что есть сильные аргументы, почему 5 лет или даже меньше было бы достаточно с точки зрения общества, многие люди инстинктивно чувствуют, что 5 лет это слишком мало, по крайней мере в некоторых случаях.

И вместо того, чтобы увязать в бесполезных ссорах о том, что всегда останется хотя бы частично случайными числами, мы решили выбрать 20 лет.

Главное, это отойти от сегодняшних цифр, превышающих срок жизни человека. Такие сроки очевидно вредны для общества, так как они фактически держат большую часть общего культурного наследия под замком, хотя подавляющая часть работ уже полностью потеряла коммерческую ценность для правообладателей. Это тяжелая потеря с экономической точки зрения, и грубый произвол с культурной.