Эли Паризер - За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас?

Естественно, слишком много вариантов — тоже проблема: в этом изобилии можно запросто утонуть, а необходимость выбирать парализует деятельность. Но суть все та же: стена фильтров не просто закрепляет вашу идентичность. Она также выделяет те варианты, которые дает вам на выбор. Студентам университетов «Лиги плюща» попадаются объявления о таких вакансиях, о каких учащиеся обычных государственных колледжей даже не слышали. Личные новостные ленты профессиональных ученых могут содержать конкурсные заметки, которые никогда не встретятся исследователям-любителям. Выделяя одни варианты и блокируя другие, стена фильтров вмешивается в ваши решения. И затем формирует будущих вас.

Пока еще не совсем ясно, как персонализация формирует вашу идентичность, — тем более многие из нас по-прежнему чаще потребляют традиционные вещательные медиа, чем персонализированный контент. Однако если изучить восприятие личности механизмами фильтрации, можно будет предсказать их влияние на нас. Для персонализации требуется теория о том, из чего состоит личность, какие данные лучше отражают сущность конкретного человека. И у каждой крупной интернет-компании свой подход к этой проблеме.

Например, системы фильтрации Google при определении ваших предпочтений во многом полагаются на веб-историю и клик-сигналы. Считается, что о ваших кликах посторонним ничего не известно и, когда вы вводите «кишечный газ» или ищете сайты со слухами о знаменитостях, это остается между вами и вашим браузером. Если вы узнаете, что ваши запросы видны другим людям, то, возможно, будете вести себя иначе. Однако именно это определяет, какой контент вы увидите в Google News и какую рекламу покажет вам Google — иными словами, теорию Google насчет вас.

В Facebook иная основа персонализации. Он, несомненно, отслеживает клики, однако основной инструмент понимания вашей личности — это изучение всего, чем вы делитесь с другими, и списка тех, с кем вы взаимодействуете. Это совсем другой коленкор: мы частенько переходим на пустые, похабные и непристойные сайты, однако стараемся не сообщать о них всем своим друзьям. Верно и обратное. Признаюсь, я порой делюсь статьями, которых вовсе не читал: длинное журналистское расследование восстановления Гаити, смелый политический заголовок, — потому что мне нравится представать перед окружающими в лучшем свете. Иначе говоря, Google-я и Facebook-я — это совсем разные люди. Есть огромная разница мелсду принципами «вы — то, на что вы кликаете» и «вы — то, чем вы делитесь».

У обоих подходов есть свои преимущества и недостатки. В версии Google подросток-гей, который скрывает свою ориентацию от родителей, все равно будет получать персонализированный поток новостей, в том числе сообщения о жизни гей-сообщества, показывающие, что он не одинок. Но в то же время «я», основанное на кликах, будет сильнее притягивать нас к тому, что нас и так привлекает. Это личность, подобная собаке Павлова. Где-то есть информация о том, что вы внимательно прочли статью на TMZ.com [239] Сайт со сплетнями и слухами из жизни знаменитостей. Прим. пер. , и в следующий раз при просмотре новостей на экране с большей вероятностью выскочит мелодраматическая история о браке Брэда Питта. (Если бы Google не боролся с порнографическим контентом, проблема, вероятно, была бы куда острее.)

«Я» в Facebook, основанное на контенте, которым вы поделились, отражает скорее ваши побуждения и намерения. Facebook в большей степени принимает на веру ваши слова, представляя вас таким, каким вам хотелось бы выглядеть в глазах других людей. Ваше «я» здесь — это скорее представление, а не бихевиористский «черный ящик», и оно может быть гораздо более ориентированным на социум, чем набор сигналов, отслеживаемых Google. Но у подхода Facebook есть и свои отрицательные стороны: поскольку он работает с публичной частью «я», он неизбежно уделяет меньше внимания частным интересам. Если взять того же подростка, скрывающего свою ориентацию, то его информационное окружение на Facebook может сильно отличаться от реальной личности. Портрет на Facebook остается недописанным.

Но оба подхода — довольно слабые интерпретации нашей сущности. Отчасти дело в том, что не существует набора данных, который точно описывает, кто мы такие. «Информация о нашей недвижимости, профессии, покупках, финансах и истории болезни не рассказывает всего, — пишет эксперт по приватности Дэниел Солов. — Мы нечто большее, чем информация, которую мы сообщаем» [240] Daniel Solove. The Digital Person: Technology and Privacy in the Information Age. New York: New York University Press, 2004, 45. .