Уильям Саймон - Призрак в Сети. Мемуары величайшего хакера

За три или четыре месяца мы выиграли конкурс примерно 50 раз. В конце концов мы бросили это дело только потому, что у нас закончились друзья! Как жаль, что Facebook еще не существовал. Тогда бы у нас нашлось гораздо больше товарищей для данного дела.

Особая прелесть этого мероприятия была в том, что оно даже не считалось противозаконным. Юрист подтвердил мне, что до тех пор, пока мы не эксплуатировали оборудование телефонной компании незаконным образом и не использовали личные данные друзей без их разрешения, это не было мошенничеством. Даже когда вначале получил номер СДТС, я не представлялся сотрудником телефонной компании, я просто спросил номер, и женщина дала мне его.

Кроме того, технически мы соблюдали правила игры. У радиостанции было правило: человек может выиграть только один раз в год. Мы выполнили и это. Мы просто использовали лазейку, но не нарушили никаких правил.

Однажды я настолько удачно попал наугад, что даже сам удивился. Радиостанция предоставляла номер, по которому можно было позвонить, чтобы слушать их передачи по телефону. Я позвонил по нему из маминой гостиной в Лас-Вегасе, а когда начался конкурс, позвонил туда, на самом деле не веря, что смогу дозвониться до станции и стать седьмым. Потом я услышал волшебные слова, поздравления, за которыми последовал вопрос ведущего: «Как вас зовут?» Я мямлил и мычал что-то невнятное, пока не вспомнил друга, а его имя мы еще не использовали. Я назвал его имя и замял неловкую паузу, выпалив: «Я так взволнован, что с трудом могу произнести собственное имя!»

Каждый из нашей четверки получил примерно по 7000 долларов от этой затеи. Однажды, когда я встретился с Льюисом в ресторане, чтобы отдать его долю, там было так много наличности, что я чувствовал себя драгдилером или кем-то в этом роде, кто выплачивает откат.

Значительная часть доли ушла на мой первый современный ноутбук Toshiba T4400SX с 486-м процессором, который работал на впечатляющей тогда частоте, шикарнейшие 25 МГц. Я отдал 6000 долларов. Оптовая цена!

Это был печальный день, когда у нас закончились люди, которым мы могли достаточно доверять, чтобы сотрудничать.

В один прекрасный вечер, вскоре после того, как мы занялись радиоконкурсом, я ехал на квартиру к отцу и мне в голову пришла идея, схема, которая могла бы дать глоток свежего воздуха, пока я не поставлю точку в деле Эрика Хайнца/Майка Мартинеза/Джозефа Вернла/Джозефа Уэйса.

Идея заключалась в том, чтобы Льюис между прочим выдавал Эрику обрывки сведений обо мне. Он будет говорить что-то вроде этого: «Кевин подумывает о том, чтобы поработать с некоторыми хакерами в Европе. Он уверен, что это его обогатит».

Я подумал: то, что федералы уже накопали на меня, покажется им мелочью по сравнению с возможностью взять меня тепленьким в ходе серьезного взлома, когда я краду кучу долларов, или швейцарских франков, или немецких марок у какой-либо финансовой организации или корпорации. Они постараются не спускать с меня глаз, но будут терпеливо дожидаться, пока я проверну это большое дело, и предвкушать, как они ворвутся в помещение, вернут деньги и проведут меня в наручниках перед жадной на сенсации репортеров и падкой на скандалы публикой. ФБР спасает Америку от очередного злодея.

Пока они будут дожидаться, когда я подготовлюсь к атаке, мой условный срок, надеюсь, подойдет к концу. Это казалось мне отличной отсрочкой, которая позволяет выиграть еще немного времени.

Дэвид Робертс, адвокат Льюиса, не нашел в этом плане ничего предосудительного. Мы с Льюисом встретились и обсудили некоторые частности. Льюис не нарушит никаких законов, солгав таким образом, поскольку он не будет говорить непосредственно с агентом ФБР.

Мой условный срок должен был закончиться через несколько месяцев. К тому моменту, как у федералов иссякнет всякое терпение дожидаться, пока я совершу этот европейский взлом, месяцы истекут, и агенты уже не смогут просто схватить меня и отправить в тюрьму за нарушение условий освобождения.

Будут ли они в действительности ждать так долго? Я мог только надеяться на это. Через несколько дней Льюис отчитался мне, что он упомянул мой Большой Европейский Взлом при Эрике и тот попытался узнать подробности. Льюис сказал ему, что, по моим словам, это слишком крупное дело, чтобы о нем распространяться.

За весной пришло лето, я снова стал чувствовать себя настоящим лос-анджелесцем. Однако нужно было разобраться с тем, как я жил. Во-первых, переезд к отцу стал казаться мне возможностью наверстать все те годы, которые он прожил за две тысячи миль от меня, обустраивая свою жизнь в новой семье. Я перебрался в комнату Адама, отчасти из желания поддержать отца и побыть вместе с ним в это тяжелое время после смерти брата, отчасти из-за надежды, что это поможет нам стать ближе.