Сергей Заяицкий: Рассказы старого матроса

Капитан остановился в гостинице и взял для меня номер рядом со своим.

Признаться, я не очень люблю эту сухопутную роскошь. На узкой корабельной койке всегда спокойнее спится, чем на самой удобной кровати. Но делать было нечего.

Тем более, что весь день я бродил с капитаном по городу и устал порядком.

Подхожу к кровати, откидываю простыню — раз!

Я почувствовал боль в безымянном пальце на левой руке и увидал, как на пол скользнула змея.

Что ж! Мне мгновенно вспомнился бедный Роберт Виль. Я стиснул зубы, взял со стола свой складной нож и одним ударом отхватил палец. Затем я побежал в контору гостиницы, оставляя за собой кровавый след.

Поднялся ужасающий гвалт и шум. По крайней мере десять человек перевязывали мою рану. Капитан прибежал в одном белье и бессмысленно повторял: «Молодец!»

Когда волнение улеглось, и приглашенный врач объявил, что опасности нет, все захотели узнать, какая змея меня ужалила.

Несмотря на боль, я тоже этим интересовался.

— Она, вероятно, удрала, — говорил хозяин гостиницы, англичанин. — О, это подлейшие твари! И ничего нельзя с ними поделать. Они пробираются всюду.

Все были вооружены палками.

— Вот она! — крикнул я, указывая под кресло. Хозяин опрокинул кресло и раздавил змею.

— Это она вас ужалила? — спросил англичанин немного смущенно.

— Да, — ответил я, весь передергиваясь.

— Здоровая мерзавка, — пробормотал капитан, тоже поежившись.

— Здоровая-то она здоровая, — произнес хозяин гостиницы, — только…

— Только что?

— Это не очень ядовитая порода… От ее укуса помогает… кокосовое масло.

Нужно сказать, что при этом все покосились на мой забинтованный палец, вернее на то место, где он был.

Дед умолк и словно сконфузился.

Мы тоже невольно покосились на давно знакомый нам безобразный обрубок на его левой руке.

— Впрочем, — прибавил дед, — это не то, что целая рука. А все-таки нужно знать змей, — заключил он свое повествование.

Мы с ним согласились и решили оставить в покое ученого.

Пускай изучает змей.

В холодный октябрьский вечер мы с грустью смотрели, как солнце на один миг выглянуло из-за туч и медленно скрылось за горизонтом. Мы решили пойти погреться у дедушки Биссанже.

И он тоже наблюдал из окна грустный осенний закат.

— Это что, — сказал он, — конечно, всегда бывает жалко, что кончилось лето. Но тут вы все-таки знаете, что завтра солнце взойдет, и день настанет снова. А каково теперь жителям далекого севера, которых ожидает ночь на несколько месяцев?

Я помню, мне пришлось раз зимовать среди льдов. День становился все короче и короче. Солнце поднималось над горизонтом на какой-нибудь час, потом и того меньше. И вот один раз оно только показало в полдень свой оранжевый край… всего на несколько минут… Когда оно скрылось, у нас было такое чувство, словно мы похоронили близкого человека.

На другой день заалела заря, но солнце не показалось. Оно бродило где-то там, за бесконечными льдами.

Нам было странно думать, что где-нибудь в Индии оно сейчас печет так, что люди падают от жары.

Ну, и холод же тогда загнул!

Зато каково нам было весною встретить первые солнечные лучи… Солнце показалось над горизонтом всего только на один миг, но мы выли и плясали от радости. Мы знали, что теперь оно будет с каждым днем подниматься все выше и выше… пока не надоест нам окончательно.

Последняя фраза прозвучала настолько неожиданно, что мы невольно выразили свое удивление.

Дед расхохотался.

— Ну да, чудаки! — воскликнул он. — Я ведь прожил целый год на этом проклятом севере, и я скажу, что полярная ночь лучше полярного дня. Ночью там никогда не бывает совершенно темно. Северные сияния дают даровое освещение. К тому же белый снег усиливает его еще больше. Опять-таки зори… Зато когда солнышко целые месяца сияет на небе, то, в конце концов, будешь рад залезть в какой-нибудь подвал или погреб.

Ничего не может быть утомительнее этого постоянного света.

Потому-то я и говорю, что полярное солнце, в конце концов, надоедает.

Нет. Наше устройство куда лучше.

— А зачем ты туда ездил, дедушка? — спросил Жозеф с самым невинным видом.

— Да я там был не один раз. А ты не приставай, больно много знать хочешь.

Но Жозеф пристал и, в конце концов, «завел» старика. Ветер выл в трубе, дождь стучал в окно, а в комнате было тепло и уютно; самая подходящая обстановка, чтобы слушать старика.

— Вы ведь знаете, что я много перепробовал на своем веку. Был я и китоловом. Охота за китом трудная штука, в особенности трудна она была прежде…