Этан Цукерман - Новые соединения. Цифровые космополиты в коммуникативную эпоху

Рассматриваемые здесь случаи обозначают влияние, которое цифровой мир может оказать на исчезновение языков. Если у носителей не будет стимула для создания контента на родном языке, нам не хватит сетевого материала для построения моделей перевода. Сетевые фрагменты на малагасийском или языке майя окажутся в изоляции, будучи доступны только носителям языка и невидимы для всех остальных. Мы можем оказаться перед лицом волны цифрового вымирания языков, ситуации, при которой одни языки достаточно представлены в интернете, чтобы сохранить языковую общность и разработать систему машинного перевода, а другие окажутся за этим порогом и не смогут оставить значительный след в сети.

Сама возможность переводить тексты с помощью автоматизированных систем или переводчиков-волонтеров не гарантирует того, что мы эти переводы когда-нибудь обнаружим. Перевод Роланда Суна статьи Qilu Evening News об училище Ланьсян был доступен в интернете, но журналисты, пишущие о китайских хакерах, не смогли ее найти. Поиск стал настолько важным механизмом, что для многих из нас информации, которой нет в первой выборке поисковой системы, просто не существует. Для преодоления языкового барьера недостаточно просто сделать перевод доступным. Для этого необходимо сделать язык прозрачным.

В кризисные моменты нам часто приходится вспоминать, каким высоким может быть языковой барьер. Когда в начале 2011 года по Тунису, Египту, а затем большей части стран Северной Африки и Ближнего Востока прокатилась волна народных протестов, миллионы заинтересованных читателей стали использовать Twitter для получения новостей и комментариев в режиме реального времени. Самые интересные посты в Twitter были не на английском, а на арабском языке. Такие выдающиеся журналисты, как Дима Хатиб, начальник бюро телеканала «Аль-Джазира» в Латинской Америке, в режиме реального времени переводили размещенные на арабском твиты на английский и испанский языки, значительно расширяя таким образом аудиторию этих сообщений.

Энди Карвин, главный специалист NPR [202]по вопросам стратегии в социальных медиа, отложив другие дела, все первые месяцы 2011 года посвятил освещению этих событий с помощью интернет-СМИ. Обращаясь к читателям своего Twitter, он нередко просил помочь перевести лозунг, который кричали на площади Тахрир, или твит тунисского диссидента. Поскольку за его Twitter следит более 25 тысяч пользователей во всем мире, переводы нередко приходили спустя буквально несколько секунд, и тогда Карвин немедленно делал репост перевода. Дэнни О’Брайен, вместе с Комитетом по защите журналистов выступающий за свободу слова в сети, автоматизировал процесс, создав простой инструмент – расширение браузера, которое рядом с каждым твитом помещает кнопку «перевести», что позволяет заинтересованному пользователю быстро прочитать машинный перевод поста на непонятном ему языке.

Методы Карвина и О’Брайена действенны, если у нас есть мотивация искать записи на других языках. Однако мы по-прежнему предпочитаем подписываться на Twitter тех, кто говорит на понятном нам языке. До тех пор пока язык не станет абсолютно прозрачным, именно язык будет формировать круг тех, кого мы слушаем, и тех, чей голос игнорируем.

Google предпринимает шаги к повышению уровня прозрачности перевода во всех своих продуктах. Когда вы загружаете страницу в веб-браузере Google Chrome, программа пытается определить, на каком языке написана страница, и, если это не тот язык, который вы используете по умолчанию, предлагает машинный перевод содержания. Вы можете отключить эту функцию, согласиться на предложенный перевод или настроить Chrome так, чтобы он всегда переводил определенный иноязычный контент на ваш родной язык. Я настроил Chrome, чтобы страницы на китайском, японском и арабском по умолчанию отображались у меня на английском, и обнаружил, что больше не тянусь к кнопке «Назад» в своем браузере, когда сбиваюсь с удобного пути англоязычных страниц. Предлагаемые переводы бывает трудно прочесть, но, по крайней мере, я получаю представление о тематике материала и могу понять, стоит ли просить знакомых полиглотов сделать более читаемый перевод. Сервис Gmail компании Google работает аналогичным образом, предлагая перевести письмо, если оно написано на непонятном вам языке.

На этом пути Google сталкивается с более крупной проблемой. Чтобы язык перестал быть основной преградой, перевод должен работать не только в браузере, но и в поисковой системе. Когда мы ищем информацию через поисковые системы, мы получаем результаты на языке запроса. Забейте в строку поиска Google в Соединенных Штатах «apple», и ваши результаты будут заметно отличаться от тех, которые вы получили бы вписав то же слово по-испански «manzana» на Google.mx. Это, конечно, имеет смысл, поскольку многие пользователи Google в Соединенных Штатах хотят получать результаты на английском. В то же время такое положение ограничивает круг доступной информации.