Джеймс Гриффитс - Великий Китайский Файрвол

Далеко не все получатели «Да Цанькао» были в восторге. Одним из таких подписчиков поневоле оказался Цин Ган, начальник отдела кибербезопасности полиции Шанхая. Он даже дал одной американской газете необычайно эмоциональное интервью, где окрестил рассылку загрязнением личного пространства. «Что бы вы чувствовали, если бы я насильно посылал вам что-нибудь ненужное? – вопрошал он. – Вряд ли бы вам это понравилось» 43.

Однако для тех, кто ждал каждого следующего выпуска «Да Цанькао», рассылка была окном в неведомый мир не согласных с официальной позицией и альтернативных источников информации. Среди них был Чжао Цзин, который сам впоследствии прославится среди диссидентов под псевдонимом Майкл Анти. В 1998 году, когда он впервые получил рассылку, ему было двадцать три года. Тогда он жил в Нанцзине, хоть и крупном, но провинциальном городе на востоке Китая. «Для меня это стало настоящим культурным шоком, – рассказывает Чжао. – Я подумал: боже, это все очень опасно». До «Да Цанькао» он почти ничего не знал о политике в Китае, за исключением новостей из государственных СМИ, которые не подвергались никакой критической оценке. «Внезапно ты понимаешь, что существует какая-то дискуссия по этим вопросам. Сразу начинаешь смотреть на мир другими глазами».

Название рассылки напоминало о тревожных временах в 1960–1970-х годах, которые Ли застал ребенком. Для верхушки правительства в то время составлялись секретные отчеты. Этим занимались журналисты из государственных газет и журналов. Они собирали информацию и публиковали критические точки зрения о событиях, которые никогда бы не смогли обсуждать в таком ключе в своих изданиях. Те, кто не имел доступа к этим неподцензурным материалам, называли их «да цанькао», то есть «большой справочник». В то время для членов партии выпускалась газета «Цанькао Сяоси» с дайджестом зарубежных новостей [3] Аналогичные дайджесты статей иностранных СМИ издавались и в СССР и распространялись по закрытым спискам . – Прим. науч. ред. , которую в кулуарах прозвали «маленький справочник» («сяо цанькао») 44.

С началом культурной революции привычные средства информации стали недоступны и сколько-нибудь надежные сведения можно было получить только из «да цанькао» 45. До народа доходили лишь крупицы этой информации: например, дети членов партийной верхушки украдкой заглядывали в папки родителей, а потом в школе рассказывали другим детям о том, что на самом деле происходит в стране.

Название «Да Цанькао» Ли также выбрал в качестве насмешки над дряхлеющей партийной верхушкой: дайджесты для них печатали самым крупным шрифтом. «Мое поколение не понаслышке знает о том, что творилось на Тяньаньмэнь. Мы все на дух не переносили власть», – рассказал он мне.

Ли и сам был на площади за несколько часов до того, как там появились танки. Тогда он работал ассистентом при кафедре в Пекинском медицинском университете. Третьего июня он попросил у коллеги фотоаппарат и отправился на площадь. Было шумно, повсюду чувствовалась напряженность. Перед студентами выступили лидеры протеста и многие видные интеллектуалы. Они просили студентов уйти с площади, довольствоваться достигнутым и готовиться к следующему этапу борьбы, пока правительство не перешло к зачисткам. Повод для таких опасений был: за две недели до этого Дэн Сяопин ввел военное положение. Весь день государственные каналы передавали сообщения о том, что правительственные войска восстановят порядок на улицах любыми возможными способами 46. На подступах к городу стояли наготове полки Народной освободительной армии. Между солдатами и горожанами уже произошло несколько столкновений.

Ли боялся не столько за себя, сколько за чужой фотоаппарат, поэтому решил уйти домой пораньше, к девяти вечера. Он и не подозревал, пока шел от площади домой, что на западных окраинах Пекина уже начали стрелять, а по улицам к площади Тяньаньмэнь двигаются танки. Он спал, пока протестующих на площади разгоняли вооруженные люди, а проснулся уже совсем в другой реальности.

Хотя Ли и не пострадал непосредственно от зачистки протеста, репрессии затронули и его. За несколько недель до событий 4 июня он отправился на свою кафедру в Шанхай подлить там масла в огонь. Ли выступал под запись – предполагалось, что эти кассеты пойдут по рукам в остальных университетах города. Однако после подавления восстания одна из кассет попала на стол к его пекинскому начальнику. К счастью для Ли, партийный секретарь на его кафедре не был пламенным коммунистом. Преподавать на кафедре ему запретили, но позволили жить в общежитии, пока не найдется другая работа. «Понимаешь, мы никак не можем тебя оставить с этим-то, – сказал секретарь и показал на расшифровку выступления. – Ты молодой и смышленный, тебе нужно ехать в Америку».