Анатолий Клёсов - Интернет - Заметки научного сотрудника

Здесь – почти всё неправда. Вот это и не нравится мне в философии автора – искажать суть подходов, рассматривать исключительно в негативном ключе, не предлагая ничего взамен в каждом конкретном случае. Давайте опять разберемся.

«Временное уменьшение опухоли» – вовсе не единственный критерий в «интерпретации FDA». Более того, это зачастую вообще не критерий или не главный критерий. Более важный критерий, о котором А. Прокопов почему-то не упоминает, – это медиана продолжительности жизни. То есть всё наоборот в сравнении с цитированным выше пассажем. Более того, медиана продолжительности жизни не преувеличивает позитивное впечатление об эффективности лекарства, а преуменьшает его. То есть работает не на фальшивый оптимизм, а на здоровый (и даже преувеличенный) пессимизм.

Разберемся, что я имею здесь в виду. Было сто больных, и при лечении их традиционным препаратом половина, то есть пятьдесят, умерли через пять месяцев, а остальные пятьдесят умерли через шесть, семь, десять месяцев, год и полтора года. Восемь человек живут до сих пор. Где медиана? Правильно, пять месяцев. Медиана делит пополам число умерших и выживших, и в какой день эти цифры сравнялись – там и медиана. Сколько времени выжившие живут – медиану не касается. Итак, медиана – пять месяцев, запомнили.

Теперь применили новое, эффективное лекарство. Опять дали его ста больным (клиническое испытание), и первые пятьдесят больных умерли через шесть месяцев, а остальные пятьдесят – все выздоровели. Во всяком случае, живут до сих пор. Лучше новое лекарство по сравнению со старым? Еще бы. Какова медиана у нового? Шесть месяцев. Медианная продолжительность жизни увеличилась всего на четыре недели. Потому что те, первые пятьдесят, невосприимчивы ни к старому, ни к новому лекарству. Они и определяют медиану.

Ну-у-у, скажет читатель, так нечестно. Медиана фактически скрывает хорошее и выпячивает плохое.

Да. Таковы условия FDA. Чтобы не обольщались и не останавливались на достигнутом. Потому что надо, чтобы и первые пятьдесят выжили. Над тем и работаем.

А почему это одни умирают так быстро, а другие долго живут, и даже вылечиваются, хотя им дают одинаковое лекарство? Законный вопрос. Более того, приведу конкретный пример, я бы сказал, шокирующий. Передо мной лежит совсем недавняя, сегодняшняя простыня с данными по фармакокинетике пациентов в клинике. 56 раковых больных, каждый получил одинаковую дозу 5-фтороурацила (5-ФУ), химиотерапевтического препарата. А именно, дозу в 500 мг на квадратный метр тела. Так измеряют, так вводят. В простыне – 672 цифры, по двенадцать показателей на каждого пациента. И вот три цифры из этого списка, максимальный уровень 5-ФУ в крови больного. У одного – 1,03 мкг/мл, у другого – 10,47 мкг/мл, у третьего – 28,04 мкг/мл. А ввели одинаковые дозы 5-ФУ каждому! Куда у первого всё это делось? А вот куда: следующие цифры – время полужизни 5-ФУ в крови у этих пациентов (то есть время, в течение которого половина количества выводится из крови): 6,3 мин, 121 мин и 388 мин соответ ственно. За шесть минут у первого половина лекарства улетучилась! Такая сильная (активная) ферментная система, что разрушение и вывод лекарства у первого пациента происходят практически мгновенно. То есть его раковая опухоль это лекарство и не увидела. Бесполезно. Лечения нет. Кто бы это знал заранее!

А у третьего больного лекарство бродит по кровотоку и ломится в раковую опухоль, и далее в смертоносные ДНК с РНК, убивая их, больше шести часов! Правда, убивает и здоровые клетки, но раковые «прокручиваются» значительно быстрее, так что баланс – положительный.

Понятнее теперь, почему одно и то же лекарство и в одних дозах на одного действуют, а на другого – нет?

Вот этим я, в частности, и занимаюсь, чтобы понять – почему и что в этой ситуации делать.

Кстати, А. Прокопов много места уделяет язвительному описанию того, что химиотерапия неэффективна. Или малоэффективна. Да, это так. Хотя выздоравливают (а что такое выздоровление – надо долго разбираться) многие. Но надо понимать, что химиотерапию применяют именно для обработки уже распространившегося, метастазного рака. То есть когда время уже упущено. Когда рак еще компактный – применяют хирургию. Или локальное облучение. Химиотерапия – дело уже плохо по определению. Чего уж тут язвить…

Отсюда плавно переходим к моей скромной персоне. Было интересно, хотя и с чувством некоторой неловкости читать про себя, что автора «буквально передернуло», когда он узнал о «кавалерийской атаке» Вашего покорного слуги, «творца досок для веранд», в «совершенно иной области биохимии». О том, что это сделало из меня, «сам того не подозревая», «вампира». Что я «вступил в кишащую ядовитыми гадами трясину». Что я «по-дилетантски бросаюсь в гущу непонятных событий очертя голову». Но «может быть страшная правда уже проросла в его сознании», поскольку автор испытывает «неодолимое отвращение к группировке», в которой я оказался «пусть даже по неведению и стечению обстоятельств», «вне своей привычной зоны», и «упорствует в своем заблуждении». И совсем замечательно – что я «выбежал, приплясывая от радостного возбуждения на страшное поле, усыпанное костями бесчисленных жертв», правда, опять же «лишь по незнанию и в силу по-человечески понятного добросовестного заблуждения».