Анатолий Клёсов - Интернет - Заметки научного сотрудника

Но дальше – больше. В том самом письме Сосонкин доложил президенту моей компании, что я некомпетентен высказывать свое мнение по данному вопросу, что я определенно связан с КГБ, и он подозревает, что я преследовал и мучил советских людей в 30-е и 50-е годы.

Вот это уже называется подлостью. Другого слова подобрать не могу. Оставим то, что в 30-е годы меня на свете еще не было, а в 50-е я был маленьким мальчиком, и даже по одной этой причине вряд ли мог «преследовать и мучить» советских людей. Но сообщать на работу, что ваш сотрудник – агент иностранной разведки – звучит знакомо. А мы все гадаем – кто же писал доносы про «агентов». А они вот, рядом. Вот такие и писали.

Ну, вызвав меня, президент посмеялся, и тоже сказал, что я должен был быть в 50-х годах очень смышленым маленьким мальчиком, чтобы преследовать и мучить людей. А потом сказал в адрес автора письма короткое и ёмкое слово из четырех латинских букв и подарил письмо мне на память как сувенир.

На этом дело и закончилось. Историю об этом в деталях и в нескольких выпусках опубликовало «Новое русское слово», в том числе и репортажи из зала суда, народ успокоился, и «Цептер» к этому тоже потерял интерес. Им ведь не крови Сосонкина нужно было – да и что с него было взять? Главное для «Цептера» было то, что имя фирмы восстановлено, нержавеющая сталь оправдана, в том числе и со стороны FDA, лицо Сосонкин потерял, «НРС» его высмеяло, страсти утихомирились, да и копия письма, в котором Сосонкин обвинил меня в причастности в КГБ, была опубликована на страницах того же «НРС» с нелестными для Сосонкина комментариями со стороны редакции. Так что «Цептер» с судом продолжать и не стал. И правильно сделал, жалко и тошно было смотреть на унижения маленького и злобного старого человека. Таким он в моей памяти и остался.

Все опять вошло в свою колею. С тех пор с «Цептером» я связи не имею, да и никакой необходимости нет.

Безусловно, Виктор Суворов написал интересные книги. В первую очередь посвященные предыстории Второй мировой войны – «Ледокол», «Последняя республика», «День М». В них Суворов высказал и попытался обосновать два, в сущности, основных положения: (1) Советский Союз готовил удар по фашистской Германии, причем готовился ударить первым, и (2) Сталин хотел мощным броском завоевать всю Европу. Для обоснования этих положений Суворов выстраивает многослойную, «глубоко эшелонированную» систему доказательств, свидетельств, наблюдений, выдержек из воспоминаний военачальников, командиров, руководителей военных производств. Могла ли эта «система» оказаться без сбоев? Нет, конечно. Уж слишком разномасштабны приводимые данные. Иногда у Суворова перепутаны номера воинских подразделений, вплоть до номеров армий. Ошибки или опечатки в фамилиях. В общем, для критиков – раздолье.

Беда Суворова в том, что он все тащит «до кучи». Принципиальные положения высказаны, мемуары и документы процитированы, картина в целом ясна, концепция изложена, а он все попавшиеся под руку детали и мелочи туда же тянет. Естественно, делает проколы. Так же не бывает, чтобы всё было в строку. Каждое лыко. Вот это критики и атакуют. Благо, Суворов столько проколов оставляет, столько огрехов, столько морщин, что утюжь – не хочу. И еще, что существенно, цитирует, весьма вольно обрезая фразы первоисточника. Ну просто раздолье для критиков. Особенно любителей ловить блох. Блох у Суворова – тучные стада.

Мне, честно говоря, все равно. Я принципиальные положения выделяю. Профессия такая. А критики – напротив, ни одной блохи не упустят. Но имеют право. Они – критики.

Тем не менее при чтении книг Суворова эти мелочи не заслоняют главного – читать интересно. Интересно следить за мыслью автора. Интересно ощущать новое, необычное видение автора, особенно в отношении давно известных событий и их давно известной интерпретации.

И тут увлеченность автора его порой подводит. Суворов допускает вольности, непростительные для профессионального исследователя. Когда некоторые цитаты участников, а то и творцов событий не вписываются в его концепцию, Суворов «подгоняет» цитаты. Он обрывает их перед неудобным местом, выбрасывает ключевые слова, тем самым смещая акценты, а то и меняя смысл цитируемых высказываний. На взгляд рецензента, это не умаляет масштаба концепции Суворова, но оставляет определенное послевкусие. Теряется полное доверие к автору. Не «полностью теряется доверие», а «теряется полное доверие».