Эндрю Блам - Сеть. Как устроен и как работает Интернет

Выбор населенных пунктов не был случайным. Национальный научный фонд понимал, что для успешной работы сетевые хабы должны обслуживать определенные региональные рынки, равномерно распределенные по всей стране. Расстояние имело не последнее значение. Первоначально в условиях конкурса в качестве «приоритетных мест расположения» указывались Калифорния, Чикаго и Нью-Йорк. Решение построить Sprint NAP в бункере в Пеннсокене (что в 90 милях от Нью-Йорка) было обусловлено наличием там соединений с трансатлантическими подводными кабелями, выходящими из океана на побережье Нью-Джерси. Это было «окно» в Европу.

Открытие точек входа в Сеть также знаменовало большой идеологический сдвиг, повлекший важные последствия для физической инфраструктуры. Интернет явно оторвался от своих корней и теперь стал полностью зависимым от нескольких центров. Как отмечает теоретик урбанизма Энтони Таунсенд, «реорганизация топологии Интернета, осуществленная в 1995 году, стала кульминацией продолжительной тенденции отхода от идеалов распределенной сети… задуманной в 1960-е годы». С увеличением числа сетей их автономность лучше всего обеспечивалась централизованными точками пересечения.

Но для Фельдмана его точка пересечения стала одной большой головной болью. К 1996 году MAE-East уже еле вмещала множество разгоряченных мигающих устройств и начала выходить из-под контроля, хотя пока еще и приносила прибыль. Оригинальная концепция предполагала, что каждая сеть установит у себя собственный роутер и будет связываться с MAE-East по их информационным каналам. Машина с выразительным названием FiberMux Magnum должна была служить чем-то вроде одной из жестяных банок детского веревочного телефона, переводя поступающие сигналы на язык, понятный роутеру MAE-East . Но, как можно догадаться, FiberMux Magnum ’ы занимали немало места, и помещение на пятом этаже здания на бульваре Бун, где располагался хаб MAE-East , быстро заполнилось.

Ситуация усугубилась, когда операторы сетей обнаружили, что производительность можно увеличить, если установить свои роутеры непосредственно в MAE-East , фактически превратив помещения хаба в собственный технический офис. А затем там стало еще теснее, когда операторы поняли, что производительность вырастет еще больше, если разместить там же свои серверы, так что MAE-East теперь был не просто передаточным пунктом для информации, но часто и ее источником. Страницы загружались быстрее, а расходы на передачу битов сократились, но в результате этих перемен MAE-East из интернет-перекрестка превратился в интернет-склад.

Фельдману предстояло найти способ расширения. Владелец дома № 8100 по бульвару Бун был недоволен арендатором, который потреблял так много электроэнергии, поэтому вскоре обвитая проводами аппаратура переехала в гипсокартонный короб в подземном гараже здания напротив – Гэллоуз-роуд, 1919. Снаружи голые белые стены были облеплены кондиционерами. На двери висела табличка с надписью «Вход воспрещен», купленная в хозяйственном магазине. Бесспорный центр мирового Интернета выглядел явно очень скромно. В таком месте скорее ожидаешь найти склад полотеров и рулонов туалетной бумаги, чем хребет глобальной информационной Сети. Само расположение MAE-East в подземном гараже наводило на мысли о сценах из шпионских фильмов, в которых невзрачная дверь в тусклом коридоре вдруг открывается в огромное залитое светом высокотехнологичное логово. Однако здешнее «логово» больше напоминало обычный сарай.

Проблемы сводили Фельдмана с ума. Он постоянно выбирал и устанавливал новое оборудование, настраивал соединения между сетями и пытался выяснить, кому что нужно, а все оставшееся время ему приходилось перед всеми извиняться. Трафик удваивался каждый год, сильно опережая возможности роутеров, не говоря уже о проблемах с помещением. Интернет страдал от «пробок». На каждом собрании Группы сетевых операторов Северной Америки ( NANOG ) Фельдмана просили выступить перед коллегами и объяснить, почему перекресток Интернета – его перекресток – вечно перегружен. А общаться с этими людьми было непросто. «Люди из NANOG говорят то, что думают, и не стесняются в выражениях», – вспоминает Фельдман. На одном из таких собраний Фельдман, выведенный из себя бесконечными жалобами, перед выходом на трибуну приколол себе на грудь бумажную мишень. Было очевидно, что используемая модель себя изжила. Интернету требовалось место иного типа.