Джарон Ланир - 10 аргументов удалить все свои аккаунты в социальных сетях [litres]

Одна из глобальных социальных катастроф в отношении прав человека – которая разворачивается до сих пор – это бедственное положение народа рохинджа в Мьянме. Как оказалось, кризис совпал с появлением в Facebook огромного количества враждебных токсичных постов о рохинджа [105] https://www.nytimes.com/2017/10/29/business/facebook-misinformation-abroad.html . Тогда же ложные сообщения в Facebook и WhatsApp о похищениях детей стали вирусными, что вызвало волнения в некоторых регионах Индии. Согласно докладу ООН, из-за очерняющих постов социальные сети стали в буквальном смысле смертельным оружием массового поражения в Южном Судане.

Загадочные авторы наводняют ленты соцсетей странными заявлениями о противоправных действиях – вариациями кровавых наветов, – которые якобы совершает некая группа людей. Во флэшмобах, стимулирующих геноцид, распространяются сообщения о том, что с детьми делают ужасные вещи. Как это всегда происходит с ОБЛОМом, самые мерзкие и провоцирующие паранойю послания привлекают внимание больше всего, а эмоции мгновенно вырываются на свободу – это побочный эффект вышедшей из-под контроля вовлеченности.

Да, во всех этих регионах проблемы были и раньше. История человечества помнит множество плохих, странных или сумасшедших политиков. Полно и случаев массовой истерии и жестоких массовых обманов. И развалившихся государств. Неужели мы живем в какую-то исключительную эпоху?

Однозначно ответить на этот вопрос смогут лишь историки будущего. Но мне кажется, что наш мир стал хуже и мрачнее, и произошло это внезапно, с появлением ОБЛОМа. Не то чтобы мы стали свидетелями невиданных прежде ужасов – прецедентов хватало и до этого, – но сейчас столь ценное движение к лучшему по дуге обратилось вспять. Мы с ужасающей скоростью катимся назад.

Типичный сценарий использования социальных сетей в политике выглядит примерно так: группа молодых, образованных и прогрессивных людей регистрируется в соцсети, популярной среди молодой, образованной и прогрессивной публики. Это идеалисты. Они могут быть настроены либерально, а могут придерживаться консервативных взглядов, это неважно. Главное, они искренне хотят, чтобы мир стал лучше. Среди них могут быть как разработчики ОБЛОМ-платформ, так и их пользователи.

Сначала они добиваются успеха, часто очень впечатляющего, экстатического, а потом, как по волшебству, дела начинают идти все хуже. ОБЛОМ ведь питает крикливых моральных уродов и жуликов всех мастей, а не инициативные группы образованных и продвинутых молодых идеалистов, потому что в более долгосрочной перспективе ОБЛОМ подходит только для скрытых злонамеренных манипуляций.

Алгоритмы изучают первых идеалистов и систематизируют все их причуды без каких-нибудь злых целей, так уж они запрограммированы. В итоге у них получается список идеалистов, которых можно атаковать мусорными постами. От нападок, и это доказано статистикой, эти молодые люди немного раздражаются, а их способность общаться с неразделяющими их взгляды людьми слегка снижается, в результате чего они становятся чуть более изолированы и менее терпимы к умеренной или прагматичной политике.

ОБЛОМ лишает ценности политический процесс и бьет по миллионам людей, но очень многие из них настолько зависимы, что им ничего не остается, кроме как прославлять ОБЛОМ, потому что с его помощью они могут жаловаться на катастрофы, которые из-за него же и возникли. Напоминает стокгольмский синдром или созависимые отношения, к которым человек привязан невидимыми веревками. Благонамеренные идеалисты проигрывают и при этом благодарят ОБЛОМ за то, что он собрал их вместе.

Арабская весна вызвала активные самовосхваления Кремниевой долины. В то время мы считали ее своим триумфом. Чаще всего мы называли ее «Революция в Facebook» и «Революция в Twitter» [106] http://www.nytimes.com/2012/02/19/books/review/how-an-egyptian-revolution-began-on-facebook.html .

Мы сгрудились у больших экранов и смотрели на детей, собравшихся на площади Тахрир посреди Каира, чтобы выступить против деспотичного режима, и мы были заворожены. Мы радостно отмечали тот факт, что обычные люди использовали социальные сети, чтобы сообщить солдатам НАТО, куда направлять авиаудары. Социальные сети привели в Каир современную армию, а дорогу ей указали обычные пользователи.

Революции происходили и раньше, но эта была особенной.

Например, в этот раз во главе сопротивления не стоял харизматичный лидер. Не было Джорджа Вашингтона или Ленина. Мы считали эту революцию поистине народной. Не было генералов, склонившихся над большими столами с развернутыми на них картами, и суетящихся вокруг них подчиненных. Не было объединяющего девиза, всеобщего согласия или даже каких-то конкретных дискуссий о том, что будет после революции. Слово «демократия» было у всех на слуху, но никто не обсуждал, что оно означает. Демократию путали со слабой верой в то, что коллективная динамика сетевой активности поможет создать лучший мир. Самоорганизованная революция не могла быть несправедливой. Мы считали ее воплощением нашей веры в компьютерные сети.