Сергей Кузнецов - Ощупывая слона. Заметки по истории русского Интернета

Потребитель порнографии — одинокий пожилой аутсайдер в резиновом плаще, судорожно дрочащий в кабинках видео для взрослых. Он и ему подобные наказаны обществом за нон-конформизм, неуживчивость, психопатологию или просто отсутствие общественно-полезных наклонностей. Социум терпим к родственникам Кеннеди, насилующим баб на вечеринках и разбивающим машины с сосущими у них секретаршами (…). Вечеринки и сосущие секретарши допускаются, а порнуху хотят запретить. Социум нетерпим к старому мудаку в плаще. Почему? Старому мудаку нечем платить за секс. Интернет уравнял Кеннеди и старого мудака.

Впрочем, вру. Еще редактор выкинула ссылку на черновский архив хента и аниме.

Вторым знакомством, образовавшимся благодаря моей порнографической статье, была Линор Горалик, пославшая мне письмо, в котором, если я правильно помню, писала, что у нее к порнографии личный интерес. Я спросил: «Как у жертвы порноиндустрии или борца с порнографией?» — а Линор, как мне показалось, с обидой ответила: «Как у поклонницы».

Прошло еще четыре года, прежде чем она стала делать «Нейротику», регулярное обозрение сексуальных тем и новостей в мире и в Сети. В конце 2002 года мы написали большой футурологический роман, в котором, помимо прочего, делали смелые прогнозы о будущем порноиндустрии. Когда в романе была поставлена точка, Линор полностью потеряла интерес к этой теме — и теперь трудно поверить, что сабджект первого письма, которое она мне написала, был «Pornography».

Если посмотреть на список авторов четвертого номера, станет ясно, что ZR делался не только усилиями людей, сидевших в редакции на Калашном, но и с участием рассеянной по миру русской диаспоры (Вербицкий, Делицын и Манин были в Америке, Линор и Шерман — в Израиле, Александр «САМ» Малюков — в Финляндии). Интересно, что все они, кроме Манина и Малюкова, потом вернулись в Россию. Авторы этого номера — как и почти все авторы ZR — еще много лет определяли судьбы русского Интернета.

Наиболее романтичной была судьба Александра Шермана, который уволился из израильского «Интела», где прекрасно работал программистом, и стал журналистом. Вместе с Вербицким они вели музыкальный раздел ZR, а потом делали проект СЕВЕР. Сам по себе Шерман вел раздел «Досье» в первой версии «Газеты. ру» и возглавлял интернет-редакцию «Независимой газеты».

Под конец этой затянувшейся главы не могу не рассказать мою любимую историю.

В 2001 году Шерман с несколькими друзьями оказался на «Веранде у Дачи» — модном кафе на Рублевском шоссе, одним из владельцев которого был, кстати, владелец «Ситилайна» Емеля Захаров. Туда же пришел Никита Михалков. Шерман (как, вероятно, и Михалков) был уже немного пьян и потому решил взять интервью у великого русского режиссера. Сделав, к неудовольствию охраны, несколько фотоснимков, Шерман достал блокнот и вместе с друзьями набросал несколько вопросов. Слегка пошатываясь, он направился к столику Никиты Сергеевича.

Надо сказать, что одна из удивительных особенностей Шермана — его улыбка. Доброжелательная, смущенная и наполненная радостью жизни. Именно так он и улыбался, говоря что-то вроде:

— Мы, журналисты «Независимой газеты», хотели бы взять у вас сейчас интервью.

Потомственный русский дворянин, человек тонкой душевной организации, создатель «Рабы любви» и «Неоконченной пьесы…» Никита Сергеевич Михалков поднялся во весь свой рост и, глядя на Шермана через стол, сказал:

— Знали бы вы, как вы меня заебали.

Шерман отступил на шаг. Не переставая лучезарно улыбаться (улыбка, правда, стала немного виноватой), он ответил:

— Да и вы нас, честно говоря, тоже.

И тут Михалков прыгнул. Кто бы мог предположить, что желание дать по морде заставит немолодого уже человека скакать через стол, словно каскадер. Он ударил Шермана, тот ответил. Редактор «Независимой газеты» и глава Союза кинематографистов успели несколько раз дотянуться друг до друга, прежде чем их растащила охрана.

Хлопнув дверью, Михалков уехал. Шерман с друзьями остались в кафе — и тут их накрыл приступ параноидальной паники. А вдруг охрана Михалкова ждет их во дворе? Они выйдут — тут-то их и отметелят. Журналисты говорили громко и взволнованно — и через некоторое время от компании крепких молодых парней, сидевших за соседним столиком, отделился самый крепкий и, подойдя к Шерману, сказал:

— Мы, вообще-то, очень уважаем Никиту Сергеевича. Но ты себя вел как нормальный пацан, если что — мы тебя прикроем.