Евгений Морозов - Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети

Кроме соображений насчет водородных бомб и войны, Вайнберг не сказал ничего о том, как технические решения могут повлиять на внешнюю политику. Тем не менее можно заметить, как тенденция сводить внешнеполитические проблемы к техническим решениям повлияла на западное мышление об авторитаризме и той роли, которую интернет может сыграть в борьбе с ним. Одна из самых удивительных черт аргументации Вайнберга – уверенность в том, что доступность ясных технических решений способна помочь политикам распознавать задачи, с которыми они сталкиваются. “Социальные задачи в некотором смысле труднее определить уже потому, что их решения всегда неоднозначны, – писал Вайнберг. – Напротив, доступность четкого, безукоризненного технического решения нередко помогает сосредоточиться на задаче, решением которой станет новая технология”.

Иными словами, лишь потому, что у политиков есть “четкое, безукоризненное техническое решение”, помогающее пробить файерволы, они склонны поверить, что проблема в самом деле заключается в файерволах. На самом деле это зачастую не так. С интернетом то же самое: лишь потому, что это окончательное техническое решение может помочь мобилизации людей по определенным поводам, соблазнительно осмыслить проблему с точки зрения мобилизации как таковой. Это одна из тех ситуаций, когда уникальные черты технических решений заслоняют от политиков многочисленные скрытые аспекты проблемы. В итоге политики определяют и решают те задачи, которые можно решить легко и быстро, а не те, которые требуют их первоочередного внимания.

Призывы к решению сложных социальных проблем техническими средствами смахивают на увлечение техникой ради самой техники – доведенным до крайности технофетишизмом, – которому политики должны сопротивляться, иначе они рискуют дойти до того, что начнут прописывать излюбленное снадобье ото всех болезней, исходя только из нескольких общих симптомов и не утруждая себя постановкой диагноза. Безответственно прописывать лекарство от кашля больному раком. Столь же безответственно увеличивать дозу технологий при решении социальных и политических задач, по сути не технологических.

Растущее предложение технических и даже социальных решений предполагает, что проблему авторитаризма можно решить. Но почему бы не признать, что эта задача в принципе неразрешима? Это не означает, конечно, что диктаторы будут всегда. Вопрос скорее должен звучать так: будет ли когда-либо найдено, с точки зрения политического планирования, такое сочетание политических мер и инициатив, которое можно будет счесть “решением” и которое можно было бы после применять в совершенно различных условиях.

В 1972 году Хорст Риттель и Мелвин Уэббер, влиятельные теоретики дизайна из Калифорнийского университета в Беркли, опубликовали статью с непримечательным заглавием: “Дилеммы общей теории планирования”. Статья быстро стала каноническим текстом теории планирования. Там говорится, что с уходом индустриальной эпохи традиционный упор на эффективность (выполнение определенных задач при низком расходе ресурсов) сменился вниманием к результату на выходе . Это вовлекает планировщика в бесконечные поиски ответа на вопрос, какой результат будет желательным для общества. Но растущая сложность современного общества затрудняет подобные размышления. Когда планировщики начинают “видеть в общественных процессах звенья, связывающие открытые системы в обширные сети, так что выходные данные одной системы предстают вводными для других”, они перестают точно понимать, “ где и когда им следует вмешаться, даже если они знают, какие цели преследуют”. В определенном смысле невероятная сложность современного мира привела к параличу планирования: решение прежних задач неминуемо создает новые. Безрадостная перспектива!

Вот что предложили Риттель и Уэббер. Вместо сокрытия растущей неэффективности временных технических и социальных мер планировщики (в том числе и политики) должны встретиться лицом к лицу с мрачной реальностью и усвоить, что тщательное планирование не поможет им решить задачи, над которыми они бьются. Чтобы адекватно оценивать шансы на успех, Риттель и Уэббер предложили делить задачи на “коварные” ( wicked ) и “послушные” ( tame ).

“Послушные” задачи можно точно сформулировать, и можно легко определить, решены они или нет. Решения могут оказаться дорогими, однако их чаще всего можно найти, если есть подходящая комбинация ресурсов. Конструирование экономичного автомобильного двигателя и шахматный этюд – мат в пять ходов, – вот типичные задачи этого рода.