Сара Лейси - Мечтай, создавай, изменяй!

Я сижу в офисе Джина де Дью Кагабо на втором этаже его фабрики по производству и упаковке туалетной бумаги. Он до такой степени тонко чувствует свое предприятие, что, сидя в кабинете и закрыв глаза, способен по звуку машин внизу определить, какая из них сломалась.

Он тяжело работал, чтобы купить эти машины. В 18 лет самостоятельно выучил китайский язык и, забрав последние деньги семьи, отправился в Китай. Многие китайцы, с которыми он встречался, впервые в жизни видели африканца, но почти все слышали о геноциде в Руанде. Когда он говорил, откуда родом, выражение лиц собеседников менялось, и все как один восклицали нечто вроде: «О! Отель Руанда!». Кто-то даже уступил ему место в общественном транспорте в знак симпатии.

Офис, где мы находимся, когда-то принадлежал его отцу, управлявшему нефтяной компанией; сейчас Джин проводит здесь почти все свое время, строя собственную империю, поскольку именно она должна обеспечивать его семью в будущем. Компания фасует и упаковывает зубную пасту, томатную пасту, бумагу, салфетки, скатерти и прочие товары повседневного спроса, рассылая их преимущественно внутри страны; однако среди получателей числятся компании и из Танзании, Бурунди, Уганды и Кении. Кагабо — исключение из выведенного мною правила: великие предприниматели редко рождаются в богатых семьях. Родители всячески баловали Кагабо и его сестер и братьев. Его отец сделал себя сам и всеми средствами старался привить любовь к труду детям, но нельзя сказать, что очень преуспел в этом. Дети возмущались, когда их заставляли летом работать на автозаправках. Действительно, даже после геноцида двое старших братьев Кагабо тратили больше семейных денег на развлечения, чем на восстановление бизнеса. Но, так или иначе, все, что делает Кагабо, приносит успех. Он и его друзья время от времени захаживают в ночные клубы Кигали, но он не слишком много времени тратит на свидания с девушками. В Руанде свидания очень быстро приводят к женитьбе, а потом и к появлению детей. А у Кагабо их и так двое — его младшие сестры. Пока они не станут взрослыми, он не имеет права устраивать свою личную жизнь.

Кагабо свойственно никогда не останавливаться на достигнутом. Он расширил список предлагаемых им продуктов с одного до пятнадцати и продает их примерно семидесяти крупным клиентам, среди которых сети отелей, школы, больницы, семейные розничные магазины. Он специализируется на производстве и импорте оптом с последующей расфасовкой товаров повседневного спроса. Транспортные расходы при ввозе товаров в крошечную Руанду, затерянную в средине африканского континента, бессовестно огромные, а налоги взимаются с готовой продукции, что еще больше увеличивает ее себестоимость. Цена бутылки виски Jack Daniels в Руанде может составлять 100 долларов. Однако ввоз сырья и материалов налогами не облагается. Конечно, это далеко не космическая отрасль, но, ввозя огромные цилиндры, скажем, зубной пасты и расфасовывая ее в стандартные тюбики, Кагабо имеет возможность продавать ее гораздо дешевле конкурентов и при этом все-таки делать 30-процентную наценку. У него есть несколько домов и немецких спортивных автомобилей, а две его сестры учатся в частной школе и собираются поступать в университет; каждый день он меняет тщательно отутюженные рубашки. Но всего этого ему недостаточно.

Каждый вторник он традиционно идет на рынок и наблюдает за тем, что и в каком количестве покупают простые руандийцы и сколько при этом тратят. Он настойчиво интересуется тем, какую упаковку они предпочитают и какое количество тех или иных товаров приобрели бы дополнительно, если бы цена оказалась более приемлемой или расфасовка иной. Именно так он открыл настоящий клад — удачную расфасовку томатной пасты, основной ингредиент кулинарии небогатых руандийцев. Прибыль от SoftGroup он вкладывает в другие компании и сегодня демонстрирует мне макеты отелей будущей гостиничной сети Motel 6 с номерами по 60 долларов в сутки, которые собирается построить недалеко от аэропорта. Действительно, в Кигали мало отелей средней ценовой категории. Руанда восстанавливается после тяжелых социальных, политических и экономических потрясений, и Кагабо буквально повсюду видит привлекательные предпринимательские возможности.

К несчастью, повсюду он видит еще и болезненные напоминания о худших ста днях в своей жизни. Иногда Руанда кажется слишком маленькой, чтобы от таких воспоминаний можно было убежать. Кагабо знает имя того, кто убил его отца: несколько лет назад этот человек умер в тюрьме. Он никогда с ним не встречался и не пытался мстить, да и не стал бы этого делать. Что случилось, то случилось, надо простить и двигаться дальше. Но однажды сын этого человека пришел наниматься к Кагабо на работу. Парень понятия не имел о прошлом своего отца, пока во время беседы оно не всплыло. Он ушел и никогда больше не пытался встретиться. Время от времени они видятся на улице, и каждый раз у Кагабо сжимается сердце. «Я не в состоянии поболтать с ним о том о сем или посидеть в кафе и выпить пива, — говорит он. — Знаю, что он не виноват, но не могу себя заставить». Тем не менее случайные столкновения с этим парнем на улице не идут ни в какое сравнение со встречами с людьми, которые на глазах Кагабо совершали жестокие преступления. Зараженный СПИДом мужчина, насиловавший женщин, обрекая их на смерть от долгой мучительной болезни. Мужчины хуту, убивавшие своих жен из народности тутси и общих детей. Преподаватели, выдавшие своих студентов тутси на расправу военным отрядам хуту. Священники, убивавшие тутси, стучавшихся в двери их храмов в надежде на защиту. С того времени как с дорог, из запруженных рек убрали почти миллион трупов, а школы и церкви отмыли от потоков крови, прошли годы, но в памяти Кагабо и его соплеменников эти картины до сих пор выжжены огнем.