Бек Нарзи - Кодекс хореканца - успешная карьера в 50 шотах

По силе характера бабушка не уступала деду. Чистокровная ташкентская узбечка, она была для меня примером мастерства и вдохновителем моих самых невероятных детских мечтаний. У бабушки я научился не только любви к еде, жизни и гостеприимству, но и тонкой хитрости, присущей узбекам и туркам. Не то чтобы я научился хитрить, скорее получил это умение в наследство, как и другие генетические сокровища. Врожденные качества развились на бабушкиной кухне, где я часами любил наблюдать за ней под звуки шкварчащего на сковородке лука и лязганье ножа. Хитрость помогала в поисках оправданий пропущенным школьным занятиям, ну а в сознательном возрасте и вовсе стала одним из базовых качеств для выживания в Хорекании.

Бабушка всегда была при деле, не помню ее в состоянии расслабленности и покоя. Неутомимая, мне кажется, она могла командовать армией. Да, собственно, у нее и была своя армия половников, сковородок и чанов. Эта армия всегда была в полной боевой готовности. Приходом гостей ее нельзя было застать врасплох. Еще и поэтому гости в нашем доме всегда чувствовали себя долгожданными, зваными и чувство неловкости, какое порой бывает в чужом доме, не то чтобы исчезало – даже не успевало возникнуть.

Если дедушка был дипломат, то бабушка опытный переводчик. Владела она не иностранными языками, а диалектами кухни, наречиями вкусов и их оттенков. Мне кажется, она, лишь мельком взглянув на незнакомого человека, даже не обмолвившись с ним словом, могла безошибочно считать его любимое блюдо. На кухне царило буйство ароматов и красок – острое, жгучее, пряное, сладкое, с кислинкой – все, что не могло вместить воображение, умещалось здесь.

Конечно, детские воспоминания всегда возводятся в превосходную степень, но бабушкин плов правда был чем-то почти мистическим. Каким-то хранителем нашего дома. Плов был всегда в меню. 365 дней на обед и ужин. Планка его гениальности не понижалась ни на дюйм. Казалось бы, я должен был его возненавидеть, но я его боготворил. И даже спустя годы, когда лет в 35 я купил дом в Испании и решился на попытку измены блюду детства с лучшей паэльей южного побережья, ничего хорошего из этого не вышло. Мне было невкусно от слова «совсем». Повар долго допытывался, что и почему мне не понравилось, пытался поколдовать над блюдом снова и снова, но пьедестал памятника бабушкиному плову даже не пошатнулся. По-моему, это был первый случай в его биографии, когда его паэлья не вызвала взаимности. Я даже испугался, что он совершит над собой что-то похожее на то, что сделал его коллега из фильма «Город Зеро», и на всякий случай быстро покинул ресторан. С тех пор никакие ризотто, миротоны и бирьяни не могли прельстить меня. Бабушкин плов навсегда остался недосягаемой вершиной мастерства и вкуса. Точка.

Наверняка многие из вас, читая эти строки, вспомнили блюда, которыми потчевали вас ваши бабушки. Все, что мы пробовали в детстве, всегда кажется самым вкусным, неповторимым. И вы, конечно, правы, бабушки – лучшие повара. Но моя бабушка была признанным поваром не только в рамках нашей семьи, но и в масштабах всей столицы. Высокопоставленные чиновники, непременные гурманы, выходя из-за стола, любили шутить, что рано или поздно ей точно поставят памятник. Кто бы мог подумать тогда, что много лет спустя два младших сына семейства Нарзи сдержат свои детские обещания, которые они повторяли за взрослыми…

Переместимся ненадолго из Душанбе моего детства в Лондон 2009. Линейность – это скучно, а мы ведь с вами уже сошлись на том, что любим Тарантино. Итак, в столице Великобритании впервые за всю историю Западной и Центральной Европы открылся ресторан среднеазиатской кухни – «Самарканд». Он и стал памятником и благодарностью бабушке за все, что она сделала для нас с братом. Ведь именно она внушила нам, что мечты сбываются, если верить в них искренне. 95 % успеха это ведь работа нашего подсознания, которое ежедневно подает нам сигналы не о капитуляции, а о том, что возможно все и нет недостижимых вершин. Если бы не ее уроки, наш казавшийся невозможным гастрономический замысел никогда бы не осуществился.

Ресторан, бар, кафе… в детстве эти слова не были для меня активной лексикой. А вот слово «столовая» я запомнил сразу и надолго, как первый стресс. Туда я впервые попал еще в детском саду, куда меня сонного привезла черная правительственная «Волга». Но не будем о грустном. Не то чтобы в Душанбе не было ресторанов. Были, да еще какие! Просто ни один из них в моем сознании не мог конкурировать с бабушкиной кухней. В этом мнении я был не одинок.