Шон Хау - Тайная история Marvel Comics. Как группа изгоев создала супергероев

Его ответ попал на первую полосу The New York Times.

Слушания подкомитета были отложены и так никогда и не возобновились, но ущерб уже был нанесен. Несколько месяцев спустя, отдыхая на Катскилле, Ли обмолвился перед продавцом винтовок, что работает редактором комиксов. Художник Дик Айерс передал целую коробку комиксов со своими автографами для кампании по сбору средств в школе своей дочери, но получил ее обратно с советом сжечь журналы.

«Ты делаешь комиксы? – набросился на него мужчина. – Это преступление, совершенно возмутительное. Тебя нужно посадить за то, что ты делаешь».

Летом 1954 года пятнадцать издателей комиксов обанкротились. В сентябре большинство выживших издательств объединились в Американскую ассоциацию издателей комиксов. Они установили собственные нормы, примером которых послужил голливудский кодекс Хейса. Однако Кодекс комиксов оказался еще более жестким: на обложках нельзя было размещать даже слова «страх» и «ужас»; ни при каких условиях в комиксах не должны были появляться зомби, вампиры, упыри или оборотни. Более того, не должно было быть и намека на симпатию или сочувствие к преступникам, а также запрещалось транслировать неуважение к святости брака. Правила вполне отвечали нормам оруэлловского мира. «Добро, – гласили правила, – всегда должно побеждать зло». Если на журнале не было печати Кодекса комиксов, дистрибьюторы даже не смотрели в его сторону. EC Comics пришлось закрыть всю их невероятную серию ужастиков и криминальных комиксов. Впрочем, один из комиксов, Mad, переформатировался в журнал.

Ставшие безобидными, комиксы начали терять популярность, в то время как телеиндустрия вовсю набирала обороты, а на пороге уже маячил рок-н-ролл. За два года, последовавших за крестовым походом Вертэма, продажи комиксов сократились вдвое. Timely Comics резко сократила бюджет, с каждым месяцем все меньше платя своим фрилансерам. Годы спустя секретарша Гудмана будет вспоминать, с какой решительностью и частотой Ли заходил в кабинет босса, чтобы выбить гонорары для художников.

Сотрудники выросли и избавились от юношеского любопытства и запала, теперь им были важны деньги. Мастерство, фантазия, нарушение правил отошли на второй план и уступили место денежным чекам, необходимым для содержания семьи. «Мы больше не обсуждали работу, – вспоминал карикатурист Джулс Файфер, – мы были слишком взрослыми и уставшими для этого. Все разговоры шли о женах, бейсболе, детях, телках или о том сукине сыне, на которого мы пашем. И так было везде, в любом офисе любой компании. Это было не общение, а необходимая разрядка. Того же эффекта можно было достигнуть с помощью ребячества: шуточных телефонных звонков и кражи чужих рисунков, задирания какого-нибудь недотепы. Каждый притворялся, что ему весело, чтобы не прослыть занудой и изгоем».

Лишившись боевого духа, они продолжали выпускать продукт, который делил журнальные полки с такими же обеззараженными комиксами лидеров индустрии: Dell (издательство, которое долгое время выпускало комиксы по лицензиям Walt Disney и Warner Bros) и DC (компания начала возрождать своих супергероев в образах законопослушных граждан, работающих полицейскими, учеными и полицейскими-учеными в современных городских условиях).

В конце 1956 года по совету Монро Фролиха Гудман отказался от собственной дистрибуции и подписал контракт с Американской новостной компанией. Однако АНК разрывалась между обвинениями в монополизации рынка со стороны Министерства юстиции и судебными процессами с клиентами. В итоге компания прекратила свое существование и оставила Гудмана с его журналами и империей комиксов без доступа к журнальным киоскам. Independent News, видя прибыльность журналов Гудмана, согласилась распространять их. Но так как компания принадлежала DC, конкуренту Timely, щедрое предложение содержало подвох: Гудману позволили выпускать только восемь серий в месяц.

«Это было самое сложное, что я делал в своей жизни, – говорил Ли. – Мне нужно было уволить их, но я дружил со всеми этими людьми. Я не раз бывал в гостях у многих из них, знал их жен и детей. И все же я должен был сказать им это. Как я уже сказал, это было самое ужасное из того, что мне приходилось делать в жизни». После каждой беседы с сотрудником Ли уходил в уборную. Затем он возвращался и увольнял очередную жертву.

Джону Ромите, уже раздраженному постоянно снижающейся зарплатой, позвонила одна из пока еще не уволенных секретарш Стэна и сказала срочно остановить работу. Он попросил компенсацию за ту часть работы, что он уже сделал. Девушка пообещала передать его просьбу, но он так никогда и не дождался ответа. «Если позвонит Стэн, – сказал Ромита жене, – пошли его ко всем чертям».