Елена Вяткина - Изюм жизни. Как полюбить мир, когда все рушится

– Дядя Илья, оставайтесь у нас жить – нашим папой будете!

Тиканье кухонных часов раздается на всю квартиру. Мне кажется, проходит вечность. «Как реагировать? Что сказать? – суетится мой ум. – Жуть как неудобно». Илья выпрямляется, подмигивает Лере и говорит: «Спасибо! Посмотрим!» Жмет моему отцу руку, мы прощаемся и выходим. Я сажусь за руль.

Это важный показатель: если кавалер доверяет мне машину, у него есть шансы мне понравиться. Сегодня мой день рождения, мне исполнилось 32. Я специально отказалась от вина, чтобы использовать возможность побыть за рулем. Для меня это лучший подарок, пожалуй.

Илья впервые был у нас дома, познакомился с моими детьми и родителями. Лерка сразу залезла ему на колени и не слезала весь вечер. И вот еще такое прощание устроила.

– Лен, а что детям на Новый год будем дарить? – прерывает мои раздумья Илья. – Гришке, наверное, два подарка нужно? Ведь у него двойной праздник.

– Мы ему всегда дарим только один почему-то. Вообще многие в новогодней суете забывают о его дне рождения. Не выгодно 31-го рождаться.

– Будем исправлять, – твердо говорит Илья.

Благодаря Илье Гриша впервые получил в свой день рождения – 31 декабря – от нас два подарка. А мы, взрослые, получили самый веселый Новый год в жизни. Илья был Дедом Морозом на мини-лыжах, один наш друг с его подачи превратился в Бабу-ягу, танцующую на метле, а другой – в Красную Шапочку с корзинкой, из которой нагло выглядывала бутылка водки и такого же размера морковь.

В Рождество моей маме исполнилось 55 лет. На столе – большущий торт, подарок Ильи.

– Как вкусно! – произносят голоса шестидесяти гостей.

– Вы похожи! Жить вместе будете! – звучит авторитетное мнение Августы Ионовны, самого старшего члена нашей большой семьи.

«Я? Похожа на него? Нет! Такого не может быть!» – возмущался мой внутренний критик. Но от мысли «будете вместе» мне становится тепло.

Я постоянно слышу восхищение детей, друзей, родственников, и меня распирает чувство гордости за Илью и все, что он делает.

Илья балует нас: кришнаитская сладость в форме сердца весом больше килограмма уже ежедневное, а не праздничное событие.

– Надо торт детям? – спрашивает в очередной раз, провожая меня из цеха.

– Конечно, надо! Почему детям? Я и сама хочу! Да и маме с папой в радость!

– Лен, напоминай мне, пожалуйста. Для меня они давно уже не лакомство, поэтому я забываю их брать.

Позднее мы с Ильей так и не смогли определить: тот маленький торт, который я ела одна, был их производства или нет. Такие выпускали несколько производителей, выглядели они одинаково и продавались во всех магазинах.

С Ильей и его партнером Антоном Егоровым по очень крутой металлической лестнице мы поднимаемся в цех. Кондитеры в перепачканных шоколадом робах курят на площадке и, недовольные работой и жизнью, громко матерятся. Они на сдельной оплате труда. Чтобы увеличить зарплату, до изнеможения торопливо делают огромное количество небрежных тортов. «Чем больше, тем лучше», – думают они, производя неликвид.

– Эти изделия нужно переделать, – тихонько говорю я Илье, показывая на коробки в коридоре.

– Чем они тебе не нравятся? Торты как торты.

– Вы что, не видите, какие они кривые и косые? Торт покупают на событие, он должен глаз радовать – создавать праздник. Такие не продадутся.

Партия возвращается в цех, злые сотрудники с чувством вины и стыда стараются сделать продукт поаккуратней. Собственникам не нравится терять деньги – четвертая часть готовой продукции не продается и возвращается из магазинов, ее приходится выкидывать. Работы и ответственности очень много, а прибыль и зарплаты мизерные, и я осмеливаюсь предложить:

– Илья, я хочу работать с вами.

Илья долго и пристально смотрит на меня, а потом отрицательно вертит головой:

– Нет, Лен, любовь и работу путать нельзя!

Я почувствовала себя так, будто меня выгнали из родного дома. Внутри все кипит. Но возразить вслух я не решаюсь, боюсь перечить. «Нельзя – значит, нельзя», – успокаивала я себя, а в голове настойчиво крутился эпизод из юности, в котором все говорили: «Невозможно».

После восьмого класса я планировала идти учиться в ПТУ, мечтала стать швеей.

«Миопия 2 степени. Не годен», – медицинское заключение в справке формы 086/у больно ударило по детскому самолюбию и говорило: «Мечтать не вредно».