Рушель Блаво - Реальное и призрачное. Искусство управлять судьбой

Однако педагоги и пионервожатые, выйдя из вагонов и оглядевшись по сторонам, не могли

разобраться, куда они попали. Это явно была не станция Каннельярви. Вроде бы многое в окружающей обстановке напоминало родной Ленинград, но ошеломляли разительные перемены. На других железнодорожных путях красовались большие комфортабельные электрички. Люди, разгуливающие по перрону, выглядели весьма необычно – их одежда и прически ничем не напоминали моду начала 50-х годов. Да и само здание вокзала сильно отличалось от того, которое путешественники покинули несколько часов назад. Чудовищное недоумение вызвала надпись над вокзальной крышей – не «Ленинград», а «Санкт-Петербург».

Что же выходило? Мало того, что поезд доставил их в пункт отправления, то есть вовсе не по назначению, так еще и в дореволюционную Россию!

Но в те времена электричек и быть не могло, да и одевались тогда люди совершенно иначе. Неужели за те жалкие по своей продолжительности часы, которые пассажиры провели в пути, успел совершиться государственный переворот? Даже подумать о таком было страшно. Однако, если рассудить здраво, переворот – событие политическое и может произойти скоротечно, но разве в столь короткий срок способна заодно осуществиться и техническая революция? Нет, концы с концами явно не сходились, и это пугало.

Взрослые, собравшись с духом, решили для начала обезопасить своих подопечных и запретили детям покидать вагоны. Оставив пионервожатых следить за дисциплиной, педагоги отправились к машинистам паровоза с требованием срочно выехать в Каннельярви.

Машинисты, сами столь же изумленные случившимся, были готовы выполнить требование.

Изучая изменившуюся обстановку, они искали наилучшее техническое решение этой задачи, стремясь поскорее умчать состав с детьми из этого непонятного и, возможно, опасного Санкт-Петербурга.

На взгляд наших современников, ситуация складывалась отчаянно нелепая. Почему бы учителям, к примеру, не попытаться переговорить с начальником вокзала, не обдумать происшедшее вместе с ним и другими сотрудниками железной дороги?

Но учителя были людьми сталинской эпохи, полностью преданными ее идеалам. Хотя многих из них почти парализовал психологический шок, они все же собрались с духом и, поразмыслив коллективно, сочли единственно правильным самостоятельно, не прибегая к чужой помощи, разобраться в ситуации. Никто из учителей и технического персонала не желал вступать в контакт с людьми, которые позволили вернуть их любимому городу Ленина старое, напоминающее о царизме название.

Педагоги и машинисты стояли тесной молчаливой группой, ожидая, что скажет им преподаватель физики, назначенный в поездке за старшего. Подумав какое-то время, он обратился к ним с простой и доходчивой речью. Необходимо признать, сказал он, что окружающая обстановка не кошмарный сон, а явь. Но относится она не к настоящему, а к будущему, в котором поезд оказался под воздействием природных сил.

Как предположил оратор, в местности возле Каннельярви иногда проявляется неизвестная науке природная аномалия, способная выталкивать материальные объекты в иное измерение. Такие аномальные зоны бывают в заболоченных или застроенных подземными сооружениями местах. Состав стал случайной жертвой этого феномена и перенесся в отдаленное будущее, а мог бы оказаться и в прошлом.

Но это ненадолго, продолжил учитель физики свою речь, максимум на несколько часов, а потом поезд снова будет возвращен в 1952 год. Поэтому сейчас не следует пытаться никуда уезжать. Надо спокойно занять свои места в вагонах, постараться как-нибудь отвлечь внимание детей от этого контрреволюционного будущего и подождать сколько потребуется.

Полина, тогда самая юная из коллег, робко предложила сбегать в магазин и купить хотя бы хлеба, так как дети успели проголодаться за время пути и неизвестно, как долго придется дожидаться прибытия в пионерлагерь. Но на нее возмущенно зашикали – мол, экая дуреха, не понимает, что деньги здесь другие, а на советские рубли ничего приобрести нельзя. Одна из учительниц строго спросила, не имеет ли Полина изменнического намерения остаться в контрреволюционном Санкт-Петербурге. Нет, Полина таких планов не строила и, перепугавшись, тут же прикусила язык.

Они вернулись в свои вагоны, крепко заперев за собой двери и приготовившись к пытке ожидания. Каждый из педагогов, как умел, попытался что-то объяснить детям, как-то их успокоить. То же самое делала и Полина, не заметив за разговором пейзажей Каннельярви, внезапно замелькавших за окнами поезда.