Дмитрий-Аристарх Борисов - Марафон смерти жизни

– Дмитрий, Яна не может подойти. Она заболела.

– А вы кто?

– Я Геннадий.

То есть Хорек.

– А почему она меня не предупредила?

– Она сегодня заболела. И вообще она решила больше у вас не работать. Ей не нравятся ваши условия и как вы относитесь к работникам, – голос Хорька был вежливо-издевательским.

«Ты им все равно ничего не сделаешь, а они тебя уже сделали»

Дмитрий почувствовал, как злость наполняет его до краев. Переполняет.

– Это ты ее научил бездельничать? Пусть мне сама скажет, я ее брал на работу.

– Она не хочет с вами разговаривать. Я уже вам говорил. Так что ищите нового администратора.

– Как же вы жить будете, если оба не работаете?

– Мы проживем не беспокойтесь. И 50 рублей, что вы нам должны, мы вам прощаем.

– Ты понимаешь, она не вышла на работу и подвела нас. Сейчас люди пришли, а кафе закрыто.

– Ну это ваши проблемы. Яна заболела.

Дмитрий прикинул шансы. Рычагов давления на Яну и ее дружка не было. Зарплату она получила, договора с ней не заключали, где они живут Дима не знал. Можно было бы зафиналить разговор, но он уже завелся. И начал орать в трубку, оскорбляя оппонента.

– Можешь засунуть себе 50 рублей в одно место. Я дарю их вам, чтобы с голоду не умерли. Бездельники хреновы. Попались бы вы мне.

Хорек тоже сбросил маску показного превосходства и сам вскипел:

– Если у тебя есть вопросы, я приеду и разберусь с тобой.

– Куда ты приедешь, трусливое создание? Ты прячешься в норе как крыса. Вот и сиди там.

– Ну ты меня разозлил. Я приеду и ты в лицо все мне скажешь.

– Приезжай и свою подружку прихвати, – Дима бросил трубку и заорал в стену. – Вот сука.

Наконец-то появилась Елена. С кофе.

– Нам поставили условие – съехать, если не найдем до послезавтра 200 тысяч рублей. – Сколько денег в кассе? – спросил Дмитрий.

Елена замялась.

– Не знаю.

– Ты управляющая! За что я тебе деньги плачу, – Дима зло смотрел на Елену.

«Эта ворона ворует твои деньги. Поэтому и не знает, сколько тебе отдать»

– Дмитрий Владимирович, не кричите. Я сейчас все посчитаю, – Елена выскользнула за дверь.

Дима отхлебнул кофе и поперхнулся. Напиток был горячим и он обжег язык. Бросил чашку на стол, отчего на скатерти появилось темное пятно. Сжал кулаки.

Что же за день такой дерьмовый! Черная полоса. Нет, черная дорога в никуда.

Зашла Елена, боязливо посмотрела на него.

– Десять тысяч.

– И ты так долго их считала? – он зыркнул на управляющую.

– Сколько было, столько и считала, – невозмутимо сказала Лена.

– Почему так мало?

– Заказов нет.

– Значит ты и твоя команда плохо работают.

– Вы же хозяин, Дмитрий Владимирович. А я только управляю коллективом.

– Давай деньги и отчетность, – он вскочил со стула.

– А что нам делать? – спросила управляющая на прощание. Дима посмотрел на нее и вышел.

Вот и весь разговор. Управляющая ему не в помощь. Стоит ли держаться за это кафе? Он может найти деньги. Займет их у кого-нибудь. А что будет в следующем месяце? Опять Елена все растранжирит?

Трамвайный вагон раскачивался, Дмитрия стало клонить в сон, и чтобы не уснуть он стал разглядывать пассажиров. Увидел пожилую пару, сидевшую в конце вагона. Бабушка с клубнем волос и в роговых очках и дедушка в кепке с палочкой. Они сидели бок о бок и молчали. Покачивались в такт движению, смотрели в окно и думали каждый о своем.

Когда люди так долго вместе, они говорят не словами, а сердцами.

Интересно, о чем думают пожилые люди? О будущем или прошлом? Будущее не угадаешь, а прошлое не вернуть.

Эта симпатичная парочка была ему до боли знакома. Он всматривался в бабушкино лицо, покрытое сеточкой морщинок и вдруг образ стал тускнеть и расплываться и он увидел себя… в легковой машине.

Вроде это был «Москвич», насколько Дима мог разбираться в машинах. Рядом сидела мама.

Они вдвоем ездили к бабушке Паше в деревню каждое лето. Вначале добирались на поезде до станции Кузнецк. Состав приходил в 4 утра, поэтому брали частника и ехали до поселка Махалино. Ехали полчаса. И все это время Дима предвкушал. Он представлял, как изменились за год баба с дедом, его сосед с седьмой квартиры Серега, другие пацаны и двор. Он кайфовал именно от предвкушения – как будет классно целый месяц, как он будет гулять там, где хочет. И в тоже время ему было немного тревожно – а вдруг все изменилось настолько, что его не узнают или им НЕ БУДУТ ВОСХИЩАТЬСЯ. Или ему уже не интересны будут вылазки на стройку с Серегой?