Дмитрий Быков - Литературная мастерская [От интервью до лонгрида, от рецензии до подкаста] [litres]

Мы подошли к развилке, на которой оказывается автор любого автобиографического текста. Один способ его построения – четкие вехи, осознание своего места в социуме и пути, который привел к этому месту. Другой способ – попытка понять собственную личность, откуда она взялась, из каких травм или, наоборот, из каких радостей, открытий и восторгов она состоит. Обобщая, можно сказать, что первый способ – описание «внешнего человека», второй – описание «человека внутреннего».

Мне могут возразить: эти два пути никогда не бывают совсем раздельными, они соприкасаются, пересекаются. Верно. В моем примере речь шла именно об эксперименте, цель которого – сделать сложным то, что выглядит очевидным и простым. Насколько в жизни каждого из нас внешние события связаны с внутренними? Что чем определяется? Насколько? Всегда ли? И так далее.

В сущности, любой текст, вышедший из-под пера человека, который осознанно пишет о себе, всегда соединяет и первый, и второй из обозначенных путей, ищет равнодействующую [40]. Но, во-первых, в таком соединении все равно часто видны акценты либо на внешнее, либо на внутреннее. Во-вторых, очень полезно, принимаясь за автобиографическое письмо, держать в голове эту его принципиальную двойственность: внешнюю структуру биографии и структуру внутреннюю, которая как-то вмещается во внешнюю (или не вмещается, а осознается как существующая отдельно от внешней, такое бывает). При воплощении на бумаге этих двух линий возникает бесконечное количество вариантов.

Например, можно написать о себе через свою творческую жизнь, если вы хоть в какой-то степени чувствуете причастность к творчеству. Ведь это не обязательно графика, живопись, кино, документальные ленты, писательство и т. п. Творческая самореализация возможна практически в любой сфере, и одна из важнейших – это сфера общения. Многие чрезвычайно интересные автобиографические тексты строятся именно вокруг таланта к общению, которым были наделены их авторы [41]. Такой человек притягивает к себе разных людей, он думает о них, рассуждает, смотрит, как эти люди, точно молекулы в броуновском движении, сталкиваются с ним и друг с другом, отскакивают, куда-то перемещаются – и это само по себе захватывающе. Более того: автор в принципе может быть вполне рядовым, не выдающимся человеком. Но когда он умело ставит себя в точку пересечения разных биографий, получается замечательный художественный эффект.

Поэтому, чтобы начать писать о себе, совершенно не обязательно ощущать себя Шостаковичем, Скрябиным или Сальвадором Дали. Достаточно понимать себя как человека, состоявшегося в какой-то жизненной истории и помещенного в то или иное время, определенного в нем.

И для того, чтобы такое понимание пришло, и для того, чтобы начать о себе писать, очень важно периодически (трудно сказать, как часто, это зависит уже от человека, но хотя бы раз в год, раз в полгода) записывать то, что всплывает в памяти, и возникающее при этом ощущение бытия.

Приведу пример. Марсель Пруст в великой симфонии романов «В поисках утраченного времени» ставит перед собой задачи, подобные тем, что стоят перед автором автобиографического текста. Только Пруст их решает в художественной форме, он пишет семь романов. Мы помним, что вся эта грандиозная Вавилонская башня конца XIX – начала XX века, сверхважная и для французской прозы, и вообще для понимания европейским человеком себя, вырастает у Пруста из одного-единственного детского ощущения: вкуса печенья «Мадлен», запиваемого липовым чаем [42]. Казалось бы, ну что такое липовый чай, что такое печенье «Мадлен»? Тривиальнейшие вещи: множество французов той эпохи выпивали и ели это в огромных количествах. Но Пруст – и тут он, конечно, гениальный новатор – делает знакомый всем вкус триггером . Выключателем, по щелчку которого приходит в движение колоссальный внутренний материал. Человек, проживая жизнь, накапливает такой материал в себе, причем может и не подозревать о его существовании. Но при щелчке триггера эти мысли, воспоминания, ощущения себя, своих родных, пространства, времени, деталей начинают, клубясь, формировать целый стремительный поток, выливаться вовне. Вот это и есть момент рождения автобиографического письма: внешняя рамка наполняется внутренним – и сиюминутным, и уже давно накопленным – содержанием, и они соединяются.

Что может быть триггером? Едва ли не все что угодно. Пруст особо подчеркивает, что встреча крошек печенья и ложки чая у него на языке именно в тот вечер – полнейшая случайность. И в то же время это отнюдь не случайность, ведь к ней привел (и, значит, за ней скрывается) совершенно определенный, неповторимо индивидуальный рисунок жизни, если угодно – формула индивидуального бытия, к обретению которой стремится как человек, пишущий о себе (автор автобиографического текста), так и профессиональный писатель.