Елена Котова - Откуда берутся деньги, Карл? Природа богатства и причины бедности

В современном секторе — в анклавах дюжины городов и пары столиц концентрируется более 90% финансовых потоков страны. Тут не только крутятся деньги, тут есть постоянная движуха, идет модернизация, пусть фрагментарная, процесс накопления и инвестирования капитала. Тут есть банки, действуют фондовые рынки, есть крупный частный капитал и средний класс.

Служащих и сотрудников бюджетных сфер здесь существенно меньше, чем в остальной России, если не считать, конечно, московско-питерских правительственных орд. Человек либо собственник, либо наемный рабочий, продает или товар, или труд и в любом случае вступает в конкуренцию. Тут надо внедрять новое, учить языки, знать модные слова «аудитор» и «рекрутинг». Расстояния не преграда, ты ездишь по миру, отдыхая по средствам в Куршевеле или Черногории. И все лучше понимаешь, что ты — индивид, человек в большом мире, который умеет себя в нем позиционировать и даже сам может «включить» себя в создание общественного богатства, а то и — страшно сказать! — даже побороться за свои права. Тут театры и «Википедия», «Гугл» и «Яндекс». Тут идет процесс обновления ценностей или хотя бы брожение умов.

Провинциальные небольшие города, райцентры, поселки, деревни — традиционный сектор. Из современных атрибутов здесь только пара ресторанов да торгово-развлекательный центр в соседнем городе побольше, где и тусуется в безделье школота. Тут уже есть мобильные телефоны, иномарки, кока-кола и импортный ширпотреб, но, по сути, тут бедность. Это видно и по домам, и по подъездам, и по дешевой одежде.

Произведенное потребляется в основном на месте, объем производства определяется емкостью рынка в радиусе от полей до областного центра. Дорог мало, хранилищ тоже, транспорт дорогой, кругом перекупщики и поборы. Исчезает смысл инвестиций в производство. У денег здесь иное измерение, рубль более весом, чем в Питере и Москве. Тут работают ровно столько, сколько нужно для удовлетворения базовых потребностей (в теориях развития они так и назывались — basic needs), понимая, что нет смысла в дополнительных усилиях. Выше головы не прыгнешь.

Основной работодатель — государство, бюджетные деньги. Работы катастрофически не хватает. Хорошо хоть земля есть. С нее можно кормиться и гнать самогон — у большинства свое хозяйство, огороды, приработки от мелких ремесел. И вроде рынок тут никто не отменял, но его «естественные законы», равно как и писаные правила, значат куда меньше решений верхов и просто коллективного разума.

Капитал современного сектора сюда идет неохотно, разве что местный — нет рынка, то есть сбыта, то есть денег. Нет пригодного человеческого материала для работы на современном производстве. Учить людей нужно долго, а те — хоть работы и не хватает — особо не цепляются за новые возможности. Мол, понаехали тут пришлые и свои порядки устанавливают, думают, мы под их дудку плясать будем… По той же причине отток людей в современный сектор незначительный, разве что в областной центр. А в столицах и крупнейших городах — что могут предложить выходцы из традиционного сектора? Среди них нет готовых инженеров или бухгалтеров с английским хотя бы среднего уровня. Как и в Азии, молодежь традиционного сектора, помечтав о крупном городе, понимает, что там она едва-едва на еду сможет заработать, а еще жилье… И дальше областного центра, за редким исключением, не едет.

У человека в традиционном секторе нет и не может быть личной ответственности за свою судьбу. Живет как все, он всего лишь часть понятного ему сообщества. Интернет? Да, есть, но больше для того, чтобы сидеть в «Одноклассниках» или скачивать блокбастеры и сериалы. На информацию спрос мизерный — какая практическая польза от знания о том, что происходит в мире, который человека не касается? Зато есть поверья, приметы, есть церковь, наконец! Она совершенно не напрягает ум проповедями, запрещая лишь роптать. Несмолкающее эхо традиционного крестьянского мира раскатывается сегодня и по городам, мутируя в современный язык, но жизнь современного мира не отражая.

От 30 до 80% экономики Северного Кавказа, Астраханской и Ростовской областей — это полунатуральное хозяйство и так называемая «этноэкономика». В ее основе — люди, занятые сельским хозяйством и переработкой природных продуктов, а на верхушке — производители и торговцы, продвигающие произведенное в региональные города, в редких случаях — дальше. Производство покоится на отношениях клановой иерархии, большая часть хозяйственных отношений — «в тени»: «свои» проверяющие и есть «свои», а чужие не доберутся.