Борис Александров - Сырок

Привычка работать так и осталась на всю жизнь. Наше поколение никакой работы не боится. Надо копать – будем копать. Надо грузить – будем грузить. Надо руководить – будем руководить.

Не могу не рассказать про великого человека Олега Николаевича Бычкова, нашего капитана. Мы с ним десять лет ходили, и только в нескольких плаваниях я не принимал участия (например, в походе за зерном в Канаду), а затем, спустя годы, вместе работали в «Ростагроэкспорте».

Несмотря на его низкий рост, женщины Олега Николаевича любили со страшной силой, а члены команды уважали за профессионализм и справедливость. Я всегда к капитану относился почтительно, и он ко мне тоже проникся добрыми чувствами. Иногда капитан хочет посидеть, поговорить по душам, выпить, а на судне сделать это, по сути, не с кем. Штурманы, механики – подчиненные, зато врач – фигура независимая, капитан же не будет отдавать ему приказы, как людей лечить. Тем более я человек разговорчивый и, самое главное, никогда чужие тайны не выдаю – могила.

Капитан на судне – царь и бог, может посадить, а может и женить. В прямом смысле. Олег Николаевич смотрел, чтобы женщин с корабля не обижали. Если видел, что кто-то к девчонке ходит, выяснял, насколько серьезны планы. Планировал парень жениться – тогда пожалуйста. Если нет, то похождения с его стороны не приветствовались.

За все, что случится на судне, отвечает капитан. Судно стоило в районе пяти миллионов долларов. Представьте, оно вдруг затонет или получит повреждение! Назначается серьезное расследование, и в случае обнаружения халатности тюрьма капитану гарантирована. Поэтому капитаны всегда находились в напряжении, втайне мечтая об уходе на пенсию. А поскольку у капитанов на Сахалине год шел за два или полтора, на пенсию они могли отправиться в 50–55 лет.

Но Олег Николаевич плавал дольше – лет до шестидесяти. Так как в начале 90‑х годов Сахалинское пароходство распродали, он нанимался в иностранные компании, стал ллойдовским капитаном, то есть капитаном высшей градации, и его направили на самую сложную работу – на суда, перевозящие вышки.

Механизм такой: судно подсаживается под вышку, набирает воду, потом ставится вышка, судно всплывает и идет с этой вышкой. Представляете, какой там центр тяжести? Самое главное – не попасть в шторм. Корабли всегда идут вдоль берега и прячутся от шторма за островами.

И однажды Олег Николаевич «попал». Судно не успело убежать от шторма, и его с вышкой на борту понесло на скалы. Только за счет своего капитанского умения Олег Николаевич буквально в считаных метрах отвернул корабль от скал и спас его. Но сердечко уже не выдерживало таких стрессов. После того злополучного плавания его комиссовали.

В Мариуполе, на берегу Азовского моря, отставник купил себе квартиру, гараж, дачу. За всю свою капитанскую жизнь он скопил где-то 30 тысяч долларов – по тем временам колоссальные деньги. Активизировавшиеся в то время банкиры-аферисты пообещали ему 20 процентов дохода в год, а это с тридцати тысяч – шесть тысяч долларов, очень хороший доход. Тогда и 500 долларов считались огромной суммой.

Под воздействием профессиональных уговоров Олег Николаевич все свободные деньги вложил в банк «Чара». По сути, в банальную финансовую пирамиду. Начав принимать деньги под высокие проценты с 1993 года, уже год спустя банк прекратил все выплаты. От его деятельности пострадали десятки тысяч вкладчиков, в том числе звезды шоу-бизнеса.

Я активно помогал, подключил все свои связи, чтобы хоть какие-то деньги вернуть. Отдали, конечно, копейки, около тысячи долларов. Примерно в это же время Олег Николаевич заболел раком – возможно, от расстройства. Мы его пролечили, и рак остановился.

После всех перипетий я пригласил Олега Николаевича работать со мной, заниматься дистрибуцией. Закрепил за ним примерно 45 магазинов.

Когда мы раскручивали линейку сырков «Б. Ю. Александров», между нами возникло небольшое недопонимание. Многие в компании не верили, что сырки, стоящие в два раза дороже обычных, будут продаваться, ведь наша обычная стратегия состояла как раз в прессинге рынка за счет невысоких цен на сырки «Ростагроэкспорт». Я по-всякому воздействовал на реализаторов, но они не верили, дело не шло, о чем мне постоянно докладывали.