Дмитрий Лисицин - Мечта о «Тройке». Как самый необычный инвестбанк России стал национальным чемпионом

Еще до окончательного распада Советского Союза в декабре 1991 года новых капиталистов обуревала страсть к легким деньгам и сомнительным операциям. Страну наводнили биржи всех мастей. В одной только Москве таких было не меньше сотни. Ежедневный оборот одной из самых крупных тогда – тюменско-московской биржи «Гермес» – достигал 1,2 млрд рублей, уже через год, впрочем, сократившийся в 60 раз. А еще через несколько месяцев Минфин отозвал лицензию у ее фондового отдела, наряду с этим наложив запрет на деятельность аналогичных отделов хабаровской объединенной биржи «Бизон», универсальной биржи «Белка» и множества других организаций того же скороспелого типа.

Рубен Варданян: «Очень много бирж создавалось, огромное количество акций торговалось. Все это плохо пахло. Мы же очень дорожили своей репутацией. Балансы компаний СП “Диалог” переводили из российского учета в МСФО, делали по международному образцу годовые отчеты, даже наняли первого аудитора, и не кого-нибудь, а саму Coopers & Lybrand».

В «Тройке» Петр Дерби занимал посты председателя совета директоров и президента. В то же время по отношению к своей компании Дерби был больше наставником, чем полновластным боссом. Он выделил новой компании капитал в $35 тыс., но не контролировал каждый ее шаг. Даже десятилетия спустя российские собственники не научились доверять наемным менеджерам, но для Петра это доверие, свобода действий высокомотивированных сотрудников, по-видимому, было частью деловой культуры, в которой он сам воспитывался и которую старался привить другим.

Алексей Долгих: «Петр был очень демократичный. Я ему рассказывал, что фондовый рынок мне очень нравится, я книжки читаю. Он ответил: “Да не вопрос! У нас тут как раз создается компания, вот Рубен Варданян, вот еще хорошие ребята. Хочешь?” Конечно, я хотел!»

Теплухин вспоминает, что Дерби не часто появлялся в офисе «Тройки». У акционера было полно другой, основной работы.

Главной заботой Петра был коммерческий «ДиалогБанк», тогда как инвестиционная «Тройка», скорее, напоминала заброшенного ребенка. Рубен же, напротив, хотел создать полноценный инвестбанк. И был очень целеустремлен.

Рубен Варданян: «Петя в то время вовсю строил “ДиалогБанк”, и это требовало очень больших усилий. “ДиалогБанк” одним из первых получил валютную лицензию. В “Рэдиссон Славянской” открыл свое первое крутое отделение с англоговорящим менеджментом, куда пришло много клиентов. Я Пете очень благодарен, потому что в девяностые годы страшного бардака он как акционер дал возможность строить вдлинную, вдолгую. Для менеджера это очень большое счастье, когда акционер не требует с тебя ежеминутно прибыль и дивиденды. Плюс он очень помогал с контактами, с ликвидностью, к нам приходили через него клиенты “ДиалогБанка”. Роль Петра огромная, и он сделал очень много. Другое дело, что у него не было времени. Конечно, “Тройка” была для него еще одной головной болью, у него на нее не хватало времени, мне приходилось часами ждать в приемной, пока он освободится».

«Тройка» начиналась с нескольких сотрудников. Но даже столь малочисленная команда быстро дала трещину – буквально в первые же месяцы.

Теплухин уехал учиться в Лондонскую школу экономики, поддавшись на уговоры авторитетного экономиста и будущего лорда Ричарда Лэйарда, а также его не менее известной супруги Молли Митчел, ныне баронессы. Павел еще вернется в «Тройку», но на тот момент его больше вдохновляла перспектива государственной службы. Егор Гайдар, как пишет Теплухин в своих мемуарах, предложил сделать его министром экономики по возвращении из Лондона. Этому, впрочем, не суждено было случиться.

Второй человек, покинувший «Тройку» вскоре после ее рождения, был Владимир Кузнецов – первый генеральный директор компании и знакомый Варданяна еще по университету. В отличие от Теплухина, Кузнецов к тому времени уже успел поучиться на Западе и вернуться в Москву со степенью магистра по международным отношениям престижного Колумбийского университета (там же одно время обучался и Петр Дерби). Он тоже получил предложение, которое не смог отклонить, но в данном случае речь шла о работе. В конце 1991 года Владимир перешел в Goldman Sachs на позицию заместителя гендиректора.

Дерби отлично знал поговорку, ходившую среди игроков финансового рынка: «Все активы каждый вечер уходят домой и утром возвращаются». Так вот, возвращались порой не все. Потеря Кузнецова напомнила Дерби о фирменных методах Уолл-стрит. Находясь в семи с половиной тысячах километров от дома, он чувствовал себя так, словно никуда не уезжал.