Дмитрий Лисицин - Мечта о «Тройке». Как самый необычный инвестбанк России стал национальным чемпионом

В стране тем временем, начиная с середины 1992 года, предпринимались все более активные попытки перевести государственную собственность в частную. До этого «Тройке» удалось неплохо заработать на первичном размещении акций НИПЕК Кахи Бендукидзе, которые купили по подписке несколько десятков тысяч россиян. Наряду с двумя фирмами, одна из которых («Биопроцесс») была соучредителем самого эмитента, «Тройка» вошла в синдикат эксклюзивных распространителей бумаг.

Рубен Варданян: «Размещение проводили в январе 1992 года. Это был проект Кати Кубасовой. Уникальный проект: мы должны были собрать $300 млн, а собрали $30 млн в кэше. Но все равно это была огромная сумма: Каха мог полстраны купить. Однако купил почему-то не нефтянку, а Уралмаш».

Бендукидзе не жаловался. Ведь, как он сам заявил Financial Times в 1995 году, завод удалось приобрести «за тысячную долю его действительной стоимости».

Приватизация сообщила новую динамику всему, что до тех пор делала «Тройка». Приватизация газеты «Известия», важный для компании проект, была проведена молниеносно. Петр Мостовой, первый зампред Госкомимущества РФ, подготовил документы за одну ночь, а затем оформил их при участии заместителя главреда газеты Эдуарда Гонзалеза, в том же 93-м году ставшего гендиректором газетно-издательского комплекса и президентом ОАО «Редакция газеты “Известия”». Все предстояло сделать до возвращения в Москву Руслана Хасбулатова, который тогда находился на Дальнем Востоке. Хасбулатов был председателем Верховного совета РФ, на балансе президиума совета находились редакционные имущество и помещения. «Известия» поддерживали реформы Ельцина, злейшего врага Хасбулатова, который летом 1992 года распорядился помешать превращению исконно государственной газеты в частную – «в целях более широкого освещения деятельности представительных органов государственной власти всех уровней». Впрочем, усилия ни к чему не привели. «Известия» все равно стали частными: правда, основными владельцами издания в итоге оказались не представители трудового коллектива, а скупившие акции ЛУКОЙЛ и ОНЭКСИМ-банк.

Но затем власти развернули ваучерную кампанию, тогда-то Бернард Сачер впервые переступил порог офиса «Тройки». И это, замечает Варданян, было очень своевременно.

Рубен Варданян: «Благодаря Сачеру с 1993 года мы начали зарабатывать на иностранных клиентах, зарабатывать на ваучерах».

Первые ваучеры – «эти билеты в свободную экономику для каждого из нас», как велеречиво описал их Борис Ельцин, – появились летом 1992 года. Но только к началу 93-го заработали первые чековые инвестиционные фонды, скупавшие ваучеры у населения, которое в массе своей не представляло себе, что с ними делать. Такие фонды вскоре стали исчисляться сотнями (к середине 1994 года их количество перевалило за 600).

Алексей Долгих: «Рынок тогда был – ну, вот прям рынок, прям базар, совершенно дикая вещь. Но благодаря Сачеру мы влились в эту активную деятельность, потому что Сачер тогда нашел несколько фондов, которые скупали ваучеры, чтобы участвовать во всех ваучерных аукционах».

Рубен Варданян: «Мы покупали ваучеры за наличные на Российской товарно-сырьевой бирже, которая располагалась в Главпочтамте. Деньги носили мешками, ваучеры тоже мешками. Возили все это на машинах без охраны. Помню, наш трейдер Аслан Халишхов однажды вез мешок на метро, приехал весь бледный. Под ногами у бухгалтеров валялись мешки с ваучерами стоимостью по несколько миллионов долларов. Чтобы пересчитать эти ваучеры в счетной машине, ее нужно было перестраивать. А умелец, который мог это делать, стоил больших денег».

Участники команды «Тройки», в том числе иностранцы, были поглощены происходящими событиями. Люди чувствовали себя строителями новой реальности. На их глазах творилась история – страны, экономики, фондового рынка. Статус первопроходца, бурлящая атмосфера эксперимента притягивали к молодой фирме таких же молодых людей. Желание работать и учиться (часто здесь же, на работе) перевешивало недостатки квалификации, впрочем, естественные для того времени.

Михаил Бройтман, один из первых сотрудников «Тройки», ставший в будущем ее управляющим директором: «В “Тройке” была уникальная ситуация, когда брали просто хороших перспективных людей – не надо МВА, не надо fluent english. Это была возможность для людей, которые могли переквалифицироваться, уйти с головой в новую для себя деятельность. В тот момент специалистов, которых готовили для нашего бизнеса, просто не существовало. Сама индустрия делала первые шаги и приобретала какие-то формы, так что можно было участвовать в формировании всей этой индустрии. Позже, где-то с начала 2000-х, попасть к нам просто “хорошим людям” стало сложнее – стандарт возобладал».