Тим Леберехт - Бизнес в стиле romantic. Отдавай все, не считаясь ни с чем, чтобы создать нечто более великое, чем ты сам

Когда в следующий раз кто-то отпустит неподобающую реплику на совещании, покажите, как затронуты ваши чувства (да, используйте именно такие слова). Когда вы узнаете, что кто-то сказал о вас что-то неприятное у вас за спиной, задайте вопрос. Признайте вашу собственную уязвимость, вместо того чтобы ворчать.

Будучи романтиками, мы должны следить за нашей вовлеченностью в работу на середине пути. Мы можем представить себя матросами, пересекающими океан, или членами команды, рискующими своей шкурой. Романтики знают, что прелести жизни доступны только тогда, когда мы творим историю вместе с кем-то, кто крупнее нас. Это легко, если работа или карьера приносят нам полное удовлетворение. Но это может быть чертовски сложно, когда середина пути превращается в засасывающее болото. Романтик встречает эту проблему с избытком внимания, уязвимости, вовлеченности. Авангардный композитор Джон Кейдж когда-то сказал:

«Если что-то скучно в течение двух минут, попробуй делать это четыре. Если по-прежнему скучно – попробуй восемь. Затем шестнадцать. Затем тридцать две. Постепенно ты обнаружишь, что это совсем не скучно» {222}.

Вовлеченность в скучное дело, в службу, в обживание пространства между автономностью и преданностью и, прежде всего, вовлеченность в работу. На две минуты, на четыре, на восемь, шестнадцать, тридцать две… На всю жизнь.

С каждым новым сезоном телесериала «Безумцы» на американские телеэкраны возвращается чувство ностальгии по шестидесятым годам. Безумство «Безумцев» доставляет нам особое удовольствие. Такие персонажи, как Дон Дрейпер, придают сфере рекламы определенную сакральность. В то же время обитатели Мэдисон-авеню никогда нам не наскучивают и не становятся ханжами, ведь их жизнь столь же хаотична, как и вся та эпоха.

Конфликт между моралью и аморальностью, стабильностью и неуверенностью, поверхностностью и глубиной – это и есть основа романтики. Если романтиков можно описать одним словом, то это слово «конфликт». Мы скучаем по тем временам, когда работа могла стать защитой от безумия остального мира, но в то же время мы счастливы, когда эта защита рушится и открывает разломы классового, гендерного и расового неравенства, показывая нам «шарм безумной жизни» {223}. Сам Дон Дрейпер, описывая эти противоречия, цитирует стихи Фрэнка О’Хары: «Разве мы все не спокойно ждем, пока катастрофа нашей личности снова покажется прекрасной?» {224}

Ностальгия постоянно проявляется и в кино. Возможно, наиболее ярко она показана в «Касабланке» – Хамфри Богарт и Ингрид Бергман убеждают друг друга в том, что у них всегда будет Париж. Ностальгия – это не только тоска по прошедшему времени, а нечто более абстрактное, экзистенциальное. Этот термин придумал швейцарский врач XVII века Йоханнес Хоффер. Он объяснял физические и психические страдания солдат их желанием вернуться домой. Слово «ностальгия» составлено из греческих корней nostos (дом) и algos (боль). Ностальгия – это страдание от глубокой раны, которая соединяет нас с глубокими истинами. Как работники умственного труда мы обмениваемся информацией, чтобы получить радость и постепенно извлекать пользу. С помощью технологий мы повышаем свою эффективность и продуктивность. Но как романтики мы ностальгируем по тому периоду, когда будущее казалось не таким предсказуемым и мир был медленнее.

Лучше всех это чувство передает «Амиш-футуристка» – альтер эго Алексы Клэй, о которой мы говорили во второй главе. Через социальные технологии «Амиш-футуристка» распространяет «пророчество об отказе от техники» и проповедует «аналого-кочевой образ жизни». В разговоре о новых технологиях Алекса задается вопросом: зачем нам все это? Что это добавит в нашу жизнь? Она называет свою позицию сократической: обсуждая технологию с моральной точки зрения, она может задавать программистам экзистенциальные вопросы. Но она появляется на конференциях в своем костюме амиша и говорит мягким голосом (на недавней встрече в Берлине она привела 500 руководителей IT-компаний в замешательство, представив речь о «силе пахты» {225}, поэтому никогда не выглядит агрессивной или неприятной. «Все меня любят, – сказала она мне. – Им очень интересно поговорить с “настоящим” амишем». «Амиш-футуристка» завела даже аккаунт в твиттере, хотя и с большой неохотой. «Мы отправляем наши твиты телеграфом в Индию, а оттуда их уже выкладывают в Сеть. Социальные медиа – это мерзость».