Дэвид Борнштейн - Как изменить мир. Социальное предпринимательство и сила новых идей

В 1985 г. в Бразилии прошли первые за 20 лет демократические президентские выборы, а Дрейтон стремился распространить свое влияние в Латинской Америке. В 1986 г. он и Мириам отправились в Бразилию на поиски местных лидеров социального предпринимательства. Усвоив уроки предыдущих поездок, Дрейтон поклялся: «Больше не будет никаких местных комитетов». На этот раз они просто определялись с подходящим представителем в каждой стране. Им повезло, они встретили Лени Сильверштейн, американку-антрополога с совершенно «пробивным» характером, которая жила в Бразилии уже много лет. Сильверштейн было 42 года, она получила ученую степень в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке и специализировалась на изучении афро-бразильской религиозной традиции кандомбле. Она разработала первую в Бразилии программу гендерных исследований, открыла программу для бразильянок под эгидой Фонда Форда. Сильверштейн привнесла в Ashoka, в которой до сих пор доминировали мужчины, столь необходимую феминистскую нотку. После беседы с Дрейтоном в одном из китайских ресторанов Рио-де-Жанейро она начала руководить бразильским отделением Ashoka прямо из своего дома.

«Это было полное безумие, – вспоминает Сильверштейн. – Люди приходили ко мне в любое время дня и ночи, чтобы спросить об Ashoka. Моего мужа такое положение дел сильно расстраивало. К тому же у меня было две дочери».

У Сильверштейн была и квартира, которую она могла бы использовать как офис, но для этого нужен был телефон, а его установка в Рио стоила $2000. Когда она попросила денег у Дрейтона, тот заартачился.

«Между нами разгорелся настоящий бой, – вспоминает Сильверштейн. – Мы тогда ехали в такси. Я попросила водителя остановить машину, вышла и сказала: “Не проведете телефон – я уйду!”»

Сильверштейн получила телефон. К концу 1986 г. организация Ashoka уже выбрала своих представителей в Бразилии.

В 1986 г. Бразилия активно освобождалась от наследия многолетнего военного правления. Социальные предприниматели стали появляться везде: в афро-бразильской общине, в женском движении, в сообществах геев, инвалидов. «Это было благоприятное время», – вспоминает Кендейси Албертал Лесса, сменившая Сильверштейн на посту представителя Ashoka в Бразилии в 1988 г. – Бразилия только открывала для себя демократию. Неправительственные организации ориентировались в своей работе скорее на социальные изменения, а не на политику. Было много отдельных людей, у которых не было денег и чьи начинания никто не поддерживал, и вдруг появилась организация Ashoka, финансирующая людей, готовых бросить вызов сложившейся ситуации, которая, по их мнению, была неприемлемой».

«Но люди были настроены скептически, – добавила Лесса. – Сначала они думали, что Ashoka – это как ЦРУ. Что это за странные американцы, которые приходят и всех опрашивают?»

Об этом сразу подумал и переводчик с английского и португальского Питер Ленни, склонный к левым взглядам, когда ему позвонили и попросили «срочно заменить» на собеседованиях дотошного североамериканца. Первым опытом его работы с Дрейтоном была пятичасовая беседа с каменщиком из деревни на юге Бразилии. «Он нашел способ превратить жилье низшего класса в довольно приличные дома, – вспоминает Ленни. – В итоге его не отобрали; он не был настоящим социальным предпринимателем, не имел представления о потенциале своей идеи».

Со временем Ленни преодолел скептицизм. Продолжая работать с Дрейтоном, он стал подмечать определенные схемы проведения собеседования. Он видел, что Дрейтона тянуло в основном к крестьянам-фермерам, которые знали, как работать с людьми, но избегал ученых. Одним из важнейших индикаторов для Дрейтона были ответы на вопросы о способах действия в конкретных практических условиях: ответ с точки зрения практика – «хорошо», теоретический, уклончивый – «плохо».

Этот опыт дал Ленни нечто большее, чем умение распознавать социальных предпринимателей. «Если бы не Ashoka, – говорит Ленни, – я бы уже уехал из Бразилии и вернулся в Англию».

В середине 1980-х гг. Ленни, как и многие бразильцы, начал терять веру в будущее Бразилии. После падения военной диктатуры в стране бушевала инфляция, СМИ были переполнены материалами о коррупции и преступности. Казалось маловероятным, что свободные выборы и новая конституция что-то изменят. «Бразилия очень велика, – говорит Ленни. – Вы не узнаете обо всем, что происходит на микроуровне. Идея состояла в том, что вся социальная деятельность и люди, которые ей занимаются, остаются практически незамеченными. Никто из представителей среднего класса не бывал в фавелах. Если и можно было услышать о каких-либо общественных изменениях, то только случайно, от вашей горничной или таксиста».