Евгений Связов - Отчет 2 И кобыле легче и волки сыты

Задрав голову и увидев мое заинтересованное лицо, Хам схватил за пояс висящую слева от него Заразу и с воплем «Лови!» метнул ее в меня.

Вытянув руки и схватив ее за запястья, я рванулся упасть на спину. Спина впечаталась в жесткие камни, но в качестве награды почти на меня сверху рухнула Зараза.

– Не ушибся? – поинтересовалась она вскакивая и одной рукой потирая ушибленный о пряжку моего ремня лоб, а другой доставая из мешка на поясе веревку с узелками.

– С удовольствием. – гордо сообщил я и вскочил. Выхватив из ее рук хвост веревки, я раскинул в стороны лапы привязанного к концу якоря и кинул якорь в удачно подвернувшуюся щель в скале. Зараза метнула хвост веревки за край скалы.

– Отделение, ко мне! – рявкнул я глядя на волну, замахнувшуюся плюхнуться об скалу.

Зара подпрыгнула на носочках и замерла в шаге от меня. Веревка натянулась, скрипом жалуясь, что на нее привязали как минимум танк. Затем в край скалы впилась рука и Хам рывком выкинулся на поверхность.

Вскочив на ноги, он подпрыгнул к Заре и встал в строй справа от нее.

Подождав, пока Хват заполнит собой пустоту между Шнырк и Зарой, и пока стечет рухнувшая нам на ноги верхушка волны, я осмотрел отделение, обернулся к бушующему за спиной морю и облегченно вздохнул, осознав, что мы все-таки не утонули. Поняв этот радостный факт я повернулся к морю задом, а к отделению передом, и бодро проревел:

– Кроме рядовой Заразы, доложите о ранениях и потерях!

– Потеряно около полулитра мочи, сэр! – гаркнул Хват. – Простите, сэр, я очень испугался.

Шнырк с Зарой широко улыбнулись, а Хам покосился на Зару и довольно тихо прогудел:

– А что с ней?

– Ушибла лоб о пряжку моего ремня! – гордо сообщил я, и посмотрел в сторону берега, разыскивая источник невнятных далеких криков.

Толстый, двадцать на тридцать метров, плоский валун, на котором мы устроили построение по поводу того, что не утонули, оказался вынесенным метров на сто в море. С берегом его соединял тонкий, в пять шагов, мост, по которому к нам бежала крупная, человек в двадцать, компания.

– Это ерунда по сравнения с тем, как вы отбили задницу, сэр! – бодро рявкнула Зараза.

Я посмотрел на искорки мечей и копий в руках приближающегося к нам взвода и буркнул:

– Спасибо! А теперь кругом разойтись и к бою.

Поворачиваясь, мое отделение перестроилось в сложную конструкцию из Хама с Заразой под ногами по центру и Хватом с Шнырк по флангам. К концу перестроения Зараза и Хам уже держали луки полунатянутыми.

Я прикинул сектор обстрела, который оставляли Заре задницы Шнырк и Хвата, покосился на небольшую баллисту [6]в руках Хама, не спеша обошел боевое построение и вышел к ватаге берегового охранения с улыбкой навстречу.

Остановившись в десятке шагов от меня и наставив на меня копья, ватага замерла.

– Пошел в море! – прорычал в щелочку между щитом и шлемом самый крупный ватажник, занимавший почетное место посередине строя.

За спиной раздался дружный вздох облегчения. Подумав, я тоже вздохнул радостной новости – мы их понимали, и это вселяло надежду в то, что и они нас тоже поймут. Радостно улыбаясь, я сделал обиженных голос и буркнул:

– Да ты че, мужик, башкой о камни стукнулся?! Там же холодно и мокро!

Строй копейщиков, с ног до головы закованных в железо, дружно вздрогнул. Вожак, в пересчете на массу тела вздрогнувший меньше всех, неуверенно возразил:

– Ты, демон морской, язык не заговаривай, разумы не мешай! Иди обратно – на берег не пустим!

– Сам ты Демон Береговой! – еще обиженней заорал я, удерживаясь от рассказов, что его мама делала с берегом – Мы еле выгребли сквозь эту демонову водяну гулянку, корабль чуть не напополам разломали об камни, а потом нас чуть не растерло в щепки об это камень, а он видите ли, нас на берег не пустит!!!! Иди ты обратно!!!!

– А… М… – ответил здоровяк и покосился за спину. Раздвинув ряды копейщиков, вперед вышел чуть сгорбленный крепкий старикан в кожаном плаще.

– Ни жопы я их не чую! – буркнул он через плече и вытащил из-под плаща флягу. Выдернув пробку и хлебнув, он заткнул флягу и кинул ее мне на ногу.

– Хлебни! – требовательно сказал он, вонзая в меня суровый взгляд. Я скорчил ему очень наглую морду, пинком поднял фляжку и выдернул пробку. Из фляги вдарило вином.

– Не пей, Иванушка, козленочком станешь! – посоветовал я себе и сам же себе ответил: – Да уж куда козлее! – и отхлебнул.

Чуть сладковатое густое вино глотком райского блаженства растеклось по рту, согревая продрогшие на сыром ветру челюсти.