Роберт Шекли - Божий дом

Было раннее утро — самое покойное время как для богов, так и для людей. Артур устроился в уголке спальни с «Нью-Йорк таймс», раскрытой на странице, где кроссворд. Его жизнь заметно украсилась с тех пор, как он смог себе позволить получать «Таймс» авиапочтой на дом. Любая роскошь стала достижимой для пророка новой и самой быстрорастущей религии мира. Артур не слишком-то гнался за роскошью, но получать каждое утро «Таймс» ему нравилось.

В другом углу комнаты вспыхнул тусклый свет. Как будто ничего особенного, но даже тупица похлеще Артура, вероятно, подметил бы специфический оттенок, свидетельствующий, что свет не из земного источника. Артур так и решил, но не встревожился и даже не стал гадать, что бы это значило: за время интенсивного общения с богами он успел привыкнуть к странным световым явлениям.

Послышался звук, похожий на трубный глас, высокий, пронзительно мелодичный. Уж звук-то, казалось бы, мог бы привлечь его внимание — но не привлек.

Артур пресытился странностями. Когда день за днем якшаешься с богами, любые дикости становятся заурядными, как хлеб с маслом. Потому он не среагировал ни на свет, ни на звук, а продолжал разбираться со своим кроссвордом. И именно там, в кроссворде, обнаружил первый намек на принципиально новое положение вещей. Шаря глазами по клеточкам в поисках слов, которые можно было бы вписать, не особенно напрягая извилины, он заметил под номером 59 по горизонтали нечто, чего там раньше вроде бы не было. Восемь букв, а пояснение такое: «Характерный знак, что с вами хочет общаться богоподобное, высшее существо». И в голове немедленно родился ответ: «Знамение!» Наконец-то Артура осенило, что назревает сверхъестественная ситуация, притом направленная непосредственно на него. Отложив карандаш, он поднялся на ноги и достал из-под кровати маленький рюкзачок, приготовленный на всякий пожарный случай еще неделю назад. Невесть откуда налетел ветер, полыхнуло пламя — и перед Артуром предстал Декстер.

— Все пропало! — провозгласил нежданный гость.

— Что такое? Что именно пропало? — Все!!!

— Нельзя ли понятнее?

— Я выбрал не того бога. Ариман уговорил меня, и я согласился попробовать. А теперь этот Скаббер со своими инопланетянами и ваш Листячок с союзниками неизбежно схлестнутся, и сражение между ними уничтожит Землю. А следом погибнет и Вселенная.

— Неужели ничего нельзя сделать? — спросил Артур.

— Можете попробовать пустить космические силы в ход своими руками. Хотя, предупреждаю, это очень опасно.

— О какой опасности речь, если в противном случае погибнет Вселенная?

— Гибель Вселенной — далеко не худшее, что может случиться с вами лично. Всегда остается шанс, что в новой Вселенной с вами будет все в порядке. А в этой Вселенной можно напортачить так, что хуже не бывает.

— Не понимаю, как.

— Обратите внимание, что мы до сих пор не упоминали об аде.

— Вы намекаете, что если я не добьюсь успеха, меня отправят в ад?

— Я пытаюсь внушить вам, что традиционные представления об аде неверны. Ад — для тех, кто, подобно Прометею, пробовал усмирить космические силы и потерпел неудачу.

— А на что ад похож?

— На что похожа боль? Как охарактеризовать страдание?

Артур воспринял суть — и все-таки осведомился:

— Зачем Вселенной это понадобилось? И что такое ад? Отдельное пространство? Сколько же пространств во Вселенной?

— Вселенная, Божье царство, Божий космос, ад, дробное измерение, область карающих божеств — та, куда вы направитесь, и бесчисленное множество других, отнюдь не четких. Все они, все сферы интересов взаимопроникающи. Но оттуда, куда отправитесь вы, возврата нет.

Декстер отбыл восвояси. Артур подумал-подумал, решил, что обязан принять меры, и вышел на задний двор попрощаться с Меллисентой. Узнав, куда он держит путь, богиня обеспокоилась.

— Но это хуже смерти! Разве тебя не предупредили?

И вдруг, в минуты этого разговора, он по-новому взглянул на Меллисенту и на себя самого. Его путешествие во Вселенную казалось ему поступком смелого человека. И он подумал: «Если я готов и хочу отправиться туда и встретить неизбежное, каково бы оно ни было, разве я не хочу сказать что-нибудь милое этой богине, повинной лишь в том, что она любит меня?..»

Он начал осуществлять свое намерение — и вдруг произошло небывалое: его сердце устремилось к ней. И не находилось слов, чтобы передать волны чувств, рвущихся из груди. Поднимаясь, эти волны заставили лицо вспыхнуть. Он ощутил прилив сил, заглянул в себя глубже, чем когда-либо прежде, и, обняв Меллисенту, заявил, что любит ее.