Александр Рудазов - Тайна похищенной башни

— Я не заяц, капитан. И не хомяк. Я хумах.

— Ты мне это уже раз десять говорил, — улыбнулся еще шире Колобков. — Глянь-ка — мы в порту стоим.

— Я вижу, капитан.

— Видишь? Тогда почему ты еще здесь, рожа мохнатая?

— Потому мне нужно плыть в Малый Кхагхост, капитан. И я собираюсь плыть туда на твоей самодвижущейся лодке.

— Нет, не собираешься. Ты, грызун чертов, сходишь здесь. Я обещал, что высажу тебя в первом порту? Обещал. Мужик сказал — мужик сделал. Пшел вон отседова.

— Почему я должен сойти? — вежливо поинтересовался Лайан.

— Потому что хуймяков мне на борту и так много. Безбилетники — за борт. И скажи еще спасибо, что я тебя до порта довез, а не выкинул по дороге. Это потому что я добрый. Иногда даже слишком. Давай-давай, шуруй отсюда!

— Капитан, ты хочешь сказать, что я для тебя бесполезный груз?

— Ну что ты, совсем нет. Ты вовсе не бесполезный груз.

— Спасибо, капитан.

— Ты гораздо хуже. Ты вредный груз. Кто у моей Зиночки косметичку спер? А кто у Петровича гаечный ключ стырил? А кто у Сереги мыша компьютерного прикарманил? Вот ты мне русскими словами скажи — на кой тебе все это барахло?

Лайан Кграшан неопределенно дернул усами. Он и сам толком не знал, зачем прячет за щеки совершенно ненужные ему предметы. Наверное, инстинкт, доставшийся от первобытных предков.

— Вот, кстати, пока не забыл, — вспомнил Колобков. — Пока ты еще не свалил, выворачивай карманы. Защечные. А то кто тебя знает — вдруг ты у меня паспорт стырил или еще чего. Ищи тебя потом…

В больших глазах хумаха ничего не отразилось. Он подвигал толстыми щеками и совершенно невозмутимо выплюнул на палубу несколько мелких предметов. Салфетку, носовой платок, авторучку, записную книжку, пачку зубочисток, колоду карт и крупную жемчужину. Удивительно, как все это поместилось у него во рту.

— Больше ничего? — поинтересовался Колобков, рассматривая челюсти Лайана с въедливостью дантиста. — Точно больше ничего не прячешь? Смотри у меня, хуймяк, я и влындить могу!

Больше ничего за щеками хумаха не оказалось. Колобков сердито что-то пробурчал и поднял откатившуюся к ноге жемчужину. Нагибаться на одной ноге с непривычки оказалось ужасно трудно.

— Здоровенная ведь какая… — обтер перламутровый шарик рукавом Колобков. — Такая небось баксов на тыщу потянет… А ты, хуймяк бессовестный, ее взял и спер! Уголовное преступление, между прочим!

— Капитан, тебе что, так нравятся эти блестящие выделения моллюсков? — внимательно посмотрел на собеседника Лайан.

— А кому же они не нравятся? Скажешь, тебе они не нужны?

— Не нужны. Они несъедобны и непригодны ни для какой иной цели. Свод Тарэшатт учит нас, что нет проку в том, в чем нет проку.

— Тогда зачем ты ее спер?

— Затем же, зачем и все остальное. По привычке. Извини, капитан, я больше не буду.

— Конечно, не будешь. Потому что я тебя сейчас высажу. Вон, гляди, уже якорь подымаем! Шысь на берег, живо! А то Валерке скомандую силком тебя выкинуть!

— Подожди еще чуть-чуть, капитан. Раз тебе так нравятся эти блестящие выделения моллюсков, я бы хотел рассказать тебе кое-что интересное.

— Э?..

— Там, где я родился, на острове Малый Кхагхост, до хумахов жили люди. Такие же люди, как ты. Они жили там очень-очень давно — их нет уже почти пятьсот миллентумов. Однако кое-что от них осталось. Каменные столбы в степи, остатки строений… и большой древний храм на острове посреди озера. Очень большой и очень древний. Мы туда не ходим — нам неинтересны человеческие древности.

— Мне они тоже неинтересны. Не держи меня за идиота, хуймяк. Валерка-а-а-а! Ком цу мир, битте!

Подошедший телохранитель неразборчиво хрюкнул и послушно поднял Лайана Кграшана под мышки. Хумахи весят немного — от семи до девяти килограммов. Могучий Валера при необходимости мог бы запулить безбилетного пассажира, как волейбольный мяч.

— Еще одно слово, капитан, — произнес болтающийся в воздухе Лайан. — Я не сказал тебе о том, что в том древнем храме осталось человеческое сокровище.

— Валерка, стоп! — резко поднял ладонь Колобков. — Погоди. Ты чего щас вякнул, хуймяк? Сокровище?..

— Да, сокровище. Древняя реликвия, которую тот ушедший народ почитал священной. Если ее никто не похитил, она и сейчас должна быть там.

— И что это за реликвия?

— Очень крупное выделение очень крупного моллюска.

— Жемчужина?..

— Да.

— И насколько крупная?..

— Сам я ее никогда не видел. Но согласно тому, что мне известно, она размером с голову взрослого хумаха.