Андрей Белянин - Заговор черной мессы

– Батюшка государь, – скромно вмешалась Яга, – уж ты не серчай, а только я тя щас в лапоть превращу али в лютик какой…

– Царя?! – ахнул Горох.

– А не мешай милиции…

Между тем охранники спрыгнули с алтаря и, войдя в центр пентаграммы, опустились на колени. Трое монахов, передав факелы близстоящим товарищам, вновь взялись за ножи и прежде, чем мы поняли, что происходит, вспороли глотки несчастным. Черный бархат залило кровью…

– Митенька, не пущай, не пущай его!

– Куда, участковый?! Их не спасешь, а себя погубишь!

– Бабуля, рот чем-нибудь заткните Никите Ивановичу, а уж мы с государем его удержим…

Видимо, у меня что-то перемкнуло в голове. Спокойно смотреть на ритуальное убийство в школе милиции не обучают. Самообладание вернулось не сразу…

– Ладно, пустите… все…

Пастор продолжал заунывное чтение, но его голос постепенно становился все громче и увереннее. В нотах проскальзывала истеричность и безумная радость настоящего религиозного фанатика. Мне показалось, что над распростертыми телами заклубился черный густеющий дым. Он все плотнел и плотнел, уже под самым потолком сбиваясь в грязный силуэт, обретающий мощь и объем.

– Насекомая… – на выдохе констатировал Митька.

Под потолком храма возилась, приводя себя в порядок, уродливая черная муха величиной с хорошую лошадь. Мы замерли, завороженные увиденным. Пастор Швабс воздел к ней руки и в полный голос завопил по-русски:

– О великий и прекрасный Вельзевул! Повинуйся слову моему, выйди из глубин ада на порочную землю Руси. Порази могуществом силы своей всю нечисть духа славянского. Покарай храмы их, грехи и заблуждения и дай нам, единственным хранителям истиной веры…

В этот момент в дверях церкви раздался взрыв! От дубовых досок не осталось даже петель… Из клубов желтоватого порохового дыма шагнула долговязая фигура немецкого посла:

– Все кончено… и будьте вы прокляты! – В его руке тускло блеснул ствол длинного пистолета.

Грохот выстрела слился с предсмертным визгом священника. Но он же и помог нам скинуть с плеч непонятное оцепенение.

– Еремеев, давай! – взревел я.

В тот же миг черные полотна рухнули на пол, а стены буквально озарили весь храм невероятно прекрасными фресками! Черная муха, яростно жужжа, заметалась под потолком, не зная, куда деться от суровых взглядов Иисуса Христа, Божьих архангелов и православных святых, изображенных на стенах с соблюдением всех канонов. Иконописцы не подвели! Даже мне теперь стало ясно, что та несусветная сумма, запрошенная ими за свой труд, – ничто в сравнении с тем ударом, который получил Повелитель мух. Стрельцы, во главе с царем, бросились на заезжих монахов, закипела рукопашная. Вельзевул неожиданно рухнул вниз и, сбив Кнута Гамсуновича, стал протискиваться наружу.

– Митька, бей! – заорал я, устремляясь в погоню.

Наш младший сотрудник в порыве служебной отваги рванул вперед и так врезал мухе в зад, что та пробкой вылетела во двор. Следом выбежали мы с Ягой. Черный демон ада, треща крыльями, с яростным жужжанием пытался взлететь, но… из-за забора слышались грозные церковные песни.

Однако взбешенный Вельзевул сумел оторваться от земли, и тут… произошло чудо! Иного названия этому событию я не нахожу. С золоченого креста храма Ивана Воина сорвалось золотое копье, которое, беззвучно взрезав мглу ночи, насквозь пронзило брюхо гигантской мухи! От нечеловеческого рева вскочил на ноги весь квартал… Люди выбегали в одном исподнем, по небу метались перепуганные облака, запах горелой плоти резал ноздри, но… все было позади. Повелитель мух грохнулся наземь и исчез, как бы провалившись сквозь землю.

– Все, что ль, Никитушка? – тяжело дыша, подбежала ко мне Баба Яга.

Я виновато пожал плечами. Действительно, все. Столько нервов, столько приготовлений, а вся война непосредственно с демоном заняла каких-то десять минут. Несерьезно…

Стрельцы успокаивали встревоженных немцев и отправляли спать набежавших лукошкинцев. Отец Кондрат заявился мокрый от волнений, долго плевался на то место, где сдохла муха, и ушел домой, лишь заручившись моим обещанием отстоять благодарственный молебен в храме Ивана Воина. Ему не пришлось меня уговаривать, я бы и сам предложил нечто подобное, но батюшке, видимо, хотелось несколько унять праведное волнение. Из его переулочка взлетевший Вельзевул был очень хорошо виден…

Фома Еремеев подошел с перевязанной головой. Четверых взяли в плен, двое убиты, трое стрельцов ранены. Мы пожали друг другу руки, говорить не о чем, все завтра…